Прямой эфир (сборник)

С таким восторгом я относился к произведениям песенного искусства. Только вот быль никак не становилась подобной сказке, и мы с детства поняли: «сказка – ложь». А ложь рождает анекдоты.

Ирония и насмешки всегда бытовали у нас по поводу любимых песен. Память сохранила такие насмешки и шутки прошлых лет. Вот они – эти воспоминания.

Музыкальный работник детского сада довоенного времени рассказала, что ей дали указание разучивать с детьми «Интернационал». Дети исправно пели эту песенку, но в конце припева было трудно разобрать произносимый детками текст. Руководительница попросила отдельно спеть Вовочку. Вовочка и спел: «И с Интернационалом воз пряников в рот людской». Детская логика победила «великую» идею.

Отец моего школьного друга отсидел за пение той же песни, но с такими словами:

Вставай, поедем за соломой.
Быки голодные стоят…

Прогульщики-алкоголики, тунеядцы-пьяницы пели:

Трудовые будни – праздники у

А репрессированные подхватывали:

С песнями, борясь и побеждая,
Наш народ на кладбище идёт.

Чего мы только не пели в школьном хоре!

Комсомольцы – беспокойные сердца,
Комсомольцы – хопца-дрица, хоп-цаца!

И:

Коммунизм не строит наш народ,
Сталин нас в могилу заведёт.

И так:

Эх, хорошо в стране советской
Эх, хорошо в ней неубитым быть!

И эдак:

Край родной, навек любимый!
Где найдёшь ещё такой —
Все поют за упокой.

Переиначивали «Марш артиллеристов»:

Горит в сердцах у нас бутылка с керосином.
Идём мы в школу, чтобы двойки получать.
Пылает вся тетрадь, залитая чернилом…

А вместо «Мы все за мир!» – клятву дают народы», смело заявляли: «Мы жрать хотим!» – громко кричат народы».

И тут же добавляли уже переделанные строчки из песни «Москва – Пекин»:

Москва – Пекин! Мы жрать хотим!..

В этой же песне вместо слов «Сталин и Мао слушают вас» пели:

Сталин и Мао скушают нас!..

Досталось и «Маршу коммунистических бригад»:

Будет людям счастье, счастье на века:
У Н. С. Хрущёва много молока!

А потом припев:

Сегодня мы – не на параде,
А за продуктами в пути.
И мы, колбаски этой ради,
Можем долго так пройти!

Не могли мы забыть и другую популярную песню:

Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей, морей.
Я другой такой страны не знаю,
Где так много тюрем, лагерей.

А вот ещё случай.

Мой товарищ по хоровому коллективу вдруг вообразил во всеуслышание: что если бы у Ульянова был псевдоним не Ленин, а, например, Табуреткин – как трудно пришлось бы поэтам при сочинении песен о нём. И товарищ пропел:

Табуреткин всегда живой,
Табуреткин всегда со мной!..

Хохот стоял оглушительный, в хоре ведь голоса сильные. Долго после его шутки мы не могли спокойно репетировать эту песню.

Насмешек было много над текстом песен, но прекрасные мелодии мы пели вдохновенно – спасибо Дунаевскому, Кабалевскому, Соловьёву-Седому, Хренникову.

А вот поэтам мы сочувствовали.

Известный поэт-песенник как-то сказал: «Нам песня выжить и жить помогала». И не только поэтам. Певцам, пропагандистам, подпевалам и режиму в целом – тоже.

В школе мы должны были заучивать стихотворения недоступного нашему сознанию содержания. Мы смотрели фильм о Сибири – «Сказание о земле сибирской», пели песни о трудовых подвигах сибиряков на строительстве гидростанций, читали в газетах о развитии сибирской науки. А тут – стихотворение А. Пушкина о наказании людей ссылкой в сибирские края. И появилась антипафосная пародия:

Во глубине сибирских руд
Сидят два мужика и ср…т.
Не пропадёт их скорбный труд
И дум высокое стремленье,
А всё пойдёт на удобренье.

Сочиняли мы в детские годы весёлые рифмы, не подозревая о том, что за ширмой «сказаний» живут в лагерях узники режима, «храня гордое терпенье» за «дум высокое стремленье».