Прямой наследник

Почти час мы смотрели, как нежданные гости подваливают к городу. С неменьшим, чем у нас, удивлением они оглядывали наконец-то затворенные ворота, пересчитывали ратных на заборолах стены, соображали, что больно много оружного люду в Устюге и на всякий случай вздевали брони, отчего у обоза образовалась сутолока.

Ревела скотина, плакали детишки, голосили бабы. Сотники и десятники пытались как-то расставить людей на стенах, а к воротам двинулась небольшая группа в ярком платье.

— Василий Юрьевич, князь Звенигородский, просит ночлега!

Ага, угадал я, Васька! Умные советники наверняка подсказали ему, что ситуация патовая — приступ им станет слишком дорого, вот и решили добром. Ну, коли так, надо отвечать тем же.

Заскрипели створки, мы выехали на мост и шагом подъехали к парламентерам.

— Василий Васильевич, великий князь Московский, в городе ночует, — объявил подьячий.

У стоявшего в десяти шагах Васьки аж морду перекосило. Не-е, с такими эмоциями в князья никак нельзя, уметь нужно сдерж… Конь его рванул вперед, сверкнуло лезвие, а я так и стоял, хлопая глазами

Ну в самом деле, неужели он такой дурак?

Неужели ради секундной вспышки готов все порушить?

Так бы и встретил я свою смерть, да страшно оскалившись ринул мимо меня Волк, вскинув саблю. Но Васька тоже вояка не из последних — ушел от удара, ответил, и Волк едва успел парировать удар, рассекший тулуп и проскрежетавший по доспеху.

Звук этот выбил меня из оцепенения, кровь ударила в голову, я на секунду задохнулся и понял, что отступать некуда — бей, или убьют тебя! Я выдернул из ножен саблю и следом за мной, вспыхнув лицами, кинулись застывшие было ратные, а из ворот с ревом «Москва!» повалили остальные.

Волк и Васька кружили, рубились со звоном и скрежетом, зная, что первым умрет тот, кто попытается отскочить, москвичи смяли нестройную, совсем не ожидавшую удара кучку галицких, но из улочек и с реки уже набегала остальная васькина ватага, потрясая саблями и копьями…

Но счастлив бог попаданцев — впереди несся Вышата.

— Вышата!!! Стой!!! — заорал я изо всех сил, продолжая кошкой вертеться в седле, чтобы не попасть под случайный высверк сабли.

Я еще успел заметить раскрытый в бешенстве рот Васьки, когда у него споткнулся жеребец, что и решило сшибку. Волк вздел своего коня на дыбы и ударил сверху по открывшейся шее, хрустнуло и князь звенигородский рухнул под копыта и покинул сей мир.

Это ли, мой ли крик остановили вятских, но они встали, не добежав до нас полсотни шагов, глядя на пять тел, упавших на залитый кровью и избитый копытами снег.

— Вышата! — уже спокойнее позвал я, обтирая саблю полой.

Господи ты боже мой, председатель правления банка, вилла в Провансе, дом на Рублевке, высшее экономическое образование, а туда же, саблей махать…

Вот не знаю, как бы все обернулось, не случись в этом великом западном походе кукшинских ватажников. Помимо них Вышата набрал для участия в предприятии еще сотни полторы и потому столь очевидный перед столкновением расклад сил оную очевидность потерял, когда ушкуйник объявил о нашем крестоцеловании. Даже собственные дружинники убиенного Василия Звенигородского, даже галичане его отца прикинули хрен к носу и предпочли решить дело миром, а не пластаться за Устюг и уж наверняка порушить перспективу прибыльного похода в Литву. Право прохода, малость кормов, Вышата в качестве предводителя и обещание похоронить князя в Звенигороде или Москве, по слову Юрия Дмитриевича. Волка мы от греха подальше спрятали и предъявили вместо него тело ссеченного в сшибке московского ратника, в общем, разошлись с минимальными потерями. Но еще долго, когда мы катили под скрип полозьев на полдень, через Спас-на-Холму, Городецк, что на Бежецком верху, Раменку, не отпускал меня мандраж — в самом деле, все ведь на волоске висит! Не Васька саблей, так лихой человек в лесу самострел спустит и привет, нету великого князя и весь прогресс псу под хвост.

Так и въехали в тверские пределы, а потом и в саму Тверь, в гости к великому князю Борису Александровичу, о чем договорились еще до начала путешествия. Две вещи интересовали меня в Твери прежде всего: пушки и книги. И еще купцы. То есть три вещи: пушки, книги и купцы. И пожрать. Точно, четыре: пушки, книги, купцы и пожрать. Но для начала нас всех, прямо как в сказке, в баньку сводили, потом уж накормили и спать уложили, а разговаривать начали наутро.