Прямой наследник

По счастью, распри между Москвой и Тверью остались в прошлом и ныне мой дальний родственник и близкий свойственник, женатый на моей кузине, дочери дядьки Андрея Можайского, больше всего заботился не о возможности стать великим князем Владимирским, а о сохранении независимости тверского княжения. А как учили нас всякоразличные коучи и прочие тренеры, с человеком надо разговаривать о том, что ему приятно. Вот я и разливался про Литву, Новгород и татарские дела, каждый раз выставляя Тверь союзной и суверенной. Ну да, лицемерил, поскольку никакого отдельного Тверского княжества в более-менее известной мне части русской истории я не помнил. И вариантов немного: сожрут либо Литва, либо Москва. Я-то знал про Тверскую губернию, то есть про то, что вроде бы должна сожрать именно Москва, но как тут еще при мне повернется, пока неведомо. Так что вели мы приятные разговоры, двигали дивные резные шахматы (мне даже не пришлось поддаваться, Борис играл сильно) и перебирали книги.

В свои тридцать пять или около того лет тверской князь не утратил страсти к чтению и насобирал целых триста томов, что по нынешним временам очень и очень серьезно. Из них сорока титулов не было в моем собрании, но в обмен я мог предложить почти пятьдесят, отсутствующих у Бориса. Вот и договорились — обе княжесские книжарни снимают списки с выбранных книг и меняются по мере написания. И так все у нас хорошо пошло, что закинутую кем-то из тверских бояр удочку на предмет переженить пока еще нерожденных детей восприняли весьма положительно. «И бысь радос велиа, и москвичиж радовашесь, яко учинись Москва Тферь, а тферичи радовашеся, якож Тферь Москва бысь и два государя воедино совокупишася», как гласило официальное коммюнике по результатам визита на высшем уровне.

Как оно там со свадьбой выгорит, неизвестно, а вот хорошее отношение князя очень помогло при визите на пушечный двор к тому самому Микуле Кречетникову. Военно-промышленный комплекс здесь занимался не только пушками, но и всяким железом и отливкой колоколов. Ну и выглядело это все совсем не как цеха корпорации «Сухой» или «Калашников», где довелось побывать как представителю банка-кредитора — кругом рубленые клети, ямы, горы песка и глины, чумазые работяги в онучах и прожженых рубахах, темень, смрад, грохот… Как они в таких условиях что-то умудряются делать, уму непостижимо.

Пушечный мастер Микула, обстоятельный седоватый мужик невысокого росточка ловко скакал между бревен, кулей, порогов и прочих препятствий этого паркура, неудержимо увлекая нас либо к перелому конечностей, либо, на что все-таки хотелось надеяться, к знакомству с пушечным производством. Нас — это меня, Волка и двоих сопровождающих от князя, сам Борис от экскурсии благоразумно отказался. Никаких секретов производства нам не показали, но гордо продемонстрировали две недавно выделанные пушки, предназначенные для крепостных стен. К окончанию осмотра я натвердо убедился, что такое дело надо начинать с нуля и самому — выбрать место, расставить производства, вышколить мастеров, иначе все так и будет через пень-колоду. Но вот что любопытно, если у местного технологического лидера все так, то что же там «у немцы»?

Ходили мы и по торгу, он здесь побогаче, чем в Москве, что, впрочем, неудивительно, город же на главной торговой трассе, на Волге! Меня всегда поражали рассуждения историков о причинах подъема Москвы — дескать, выгодное географическое положение на пересечении торговых путей! Интересно, эти историки карту видели? Где там «пути» — третьеразрядная речка, приток второразрядной Оки? Пересечение великих караванных путей из Серпухова в Дмитров, из Можайска в Юрьев?

На торгу и разговорились с местными гостями первого ряду, коих и не сразу отличишь от бояр — разве что без сабель, а так и шубы с бобром тканью крытые, и сапоги сафьянные и вообще одежка такая, что пары деревенек легко может стоить. Чиниться я не стал, приглашение самого бойкого, Данилы Бибикова, принял и явился к нему в терем.

Хозяин ради такого дела расстарался и стол накрыл лучшим, все загашники, небось открыл. Рыба красная и белая, икра, соленья-варенья, меды ставленные, вина фряжские, не каждый день великого князя потчевать приходится! Набилось и купцов, поговорить да послушать.

— Скажешь тоже, княже! Вся наша дальняя торговлишка — до Новгорода или Казани, дальше ходу нет.

— Что, ни в какую сторону?

— Верно, ни в какую, — принялся загибать пальцы Данила, — смотри сам. Волгу татары держат и в Хвалынское море ходу не дают, а кто пробует пройти, могут и ограбить, и убить. Днепр Литва обсела, а в низовьях те же татары…

— А Двина?

— Так ливонцы же, мимо Риги не поторгуешь!

— Нет, северная, что от Сухоны?

— Хм… дикие там места, разве что острожек малый новгородский на Колмогорах, да и с кем торговать, с мурманами? Те еще разбойники…