Прямой наводкой по врагу

Чрезвычайной новостью поделился со мной в один из последних дней мая мой добрый приятель, командир огневого взвода батареи 45-мм пушек, узбек Талип Абидов. Накануне его вызвали в штаб дивизии, где ознакомили с секретным приказом о срочном откомандировании гвардии лейтенанта Абидова в Москву, в распоряжение Генштаба. Как рассказал Талип, в приказе значился еще один незнакомый ему офицер с узбекской фамилией, поэтому возникло вполне логичное предположение, что обоих отзывают на формирование узбекской национальной воинской части. Исходя из этого Талип был уверен, что побывает в родных краях. Сообщив мне все это под большим секретом, он с мольбой во взгляде попросил продать или дать ему на память мои карманные часы с черным циферблатом, которыми я не переставал хвастать (это был единственный стоящий «трофей», полученный 10 апреля в Кенигсберге от сдавшихся в плен немцев). Брать деньги от доброго приятеля я не стал и вручил ему часы как память обо мне. На прощанье мы крепко обнялись, казалось, что навсегда. (Надеясь разыскать несколько близких мне однополчан, я в 1965 году написал письма в военкоматы и исполкомы тех мест, где, как мне помнилось, жили до войны Камчатный, Карпушинский, Абидов и Каргабаев. Успех моих поисков составил 50%: двое последних соответственно в Узбекистане и Казахстане на учете не числились.)

Но все-таки моя встреча с Талипом состоялась. Это произошло в 1986 году, спустя 41 год после нашего прощания в Пиллау. Ему удалось связаться с советом ветеранов дивизии, который пригласил Абидова на очередную встречу однополчан. Мы встретились в городе Красноград на Харьковщине. Сначала были крепкие объятия и слезы на глазах, а затем многочасовые воспоминания и рассказы о жизненном пути и о семьях. Тапип и его жена Хури-опа вырастили шестерых детей, к тому времени у Абидовых было 22 внука. Я пригласил его с женой в гости, и следующей осенью они приехали в Киев. А в 1988 году Абидовы не менее радушно принимали меня с Верой в Ташкенте. Талип, хотя и оставался членом партии, за эти годы стал глубоко верующим мусульманином, строго выполнял все религиозные предписания.

«Неизвестная война» Талипа Абидова

Со многими подробностями рассказал мне Талип Юлдашевич о своем загадочном отъезде из полка. Тогда, в начале лета 1945 года, его из Москвы направили в Среднюю Азию (и ему действительно удалось повидать всех родных). Однако предположение о формировании узбекской дивизии не подтвердилось. Вместо этого Талипу и еще нескольким офицерам (узбекам и казахам по национальности) выдали документы с новыми мусульманскими именами и фамилиями, переодели в незнакомое обмундирование и отправили за рубеж на войну, о которой в нашей стране знали немногие.

На сопредельной с СССР территории Китая, в так называемом Восточном Туркестане, в течение многих веков жили несколько миллионов уйгуров, они исповедовали ислам, считались изгоями в Китае и в годы Второй мировой войны безжалостно притеснялись гоминдановскими властями. Реакцией уйгуров было национально — или религиозно-освободительное движение, которое еще называют сепаратистским (название зависит от позиции автора). Сопротивление приобрело характер вооруженного восстания, и, чтобы помочь уйгурам, Сталин тайно направил туда группу прошедших войну офицеров, к которой принадлежал Абидов. Советская поддержка продолжалась недолго: вскоре после того, как религиозный лидер уйгуров не принял предложение Сталина включить будущую уйгурскую автономию в состав СССР, все «добровольцы» были отозваны. Все это я узнал от Талипа. Боевых действий там было немного, но мой друг, возглавлявший артиллерию одной из уйгурских частей, успел отличиться. Он организовал интенсивный огневой налет на позиции чанкайшистов, которые, понеся большие потери, отступили. Заодно я узнал о судьбе моего прощального подарка Талипу. Чтобы поблагодарить за успех в том бою, Абидова пригласил в гости местный военачальник. Во время встречи он обратил внимание на необычные часы Талипа, которому согласно восточному этикету пришлось подарить их гостеприимному начальнику. В качестве ответного подарка Абидову досталось отличное кожаное пальто с плеча высокопоставленного хозяина.

Пространное отступление, посвященное судьбе Абидова, прервало мой рассказ о жизни в Пиллау. Теперь продолжу начатое.

Несмотря на все старания начальства заполнить день солдатов и офицеров, часа три-четыре до вечерней поверки и отбоя оставались свободными. Каждый проводил досуг по-своему (об этом говорилось в предыдущих главах), но здесь появилось новое развлечение — игра в карты, а если быть поточнее — в очко. Играли только на оккупационные марки, в их ценность не очень верили.