Пряная штучка (СИ)

— Кто, вообще, ходит на свидания с парнем по имени Фред Оутис? — вдруг высказался Этан, заставив меня пренебрежительно фыркнуть. — Что за глупое имя? Что за идиотская фамилия?

— А у тебя хорошая фамилия? Может, она вообще ненастоящая! — взорвалась я, почувствовав себя ужасно обиженной, и тут же пошла в наступление, ткнув в сторону плотника рулоном хрусткой бумаги. — Кстати, ты живешь в моем доме, ешь на моей кухне, чинишь мою крышу, а я только один документ у тебя видела, когда в сундук с вещами залезла!

— Все-таки залезла?

— А ты сомневался? Откуда мне знать, что грамота неподдельная? Может, Ирвин, вообще, тебе не подмастерье!

— А кто?

— Сын!

— Ирвину двадцать пять, — заломил бровь Этан.

— Он старше меня? — изумилась я, мысленно представив сухопарое, возвышенное создание с ясными голубыми глазами, незнамо каким образом затесавшееся в подмастерье к грубому плотнику. И даже выглянула в открытые двери кухни, чтобы еще раз обозреть чудо «вживую». В зале шла бойкая торговля, а Ирвин с очаровательной улыбкой втюхивал супруге булочника четыре банки перца и две бутылки «Огненной воды». Не знаю, зачем столько пряностей. Может, они решили печь перечный хлеб, а если не получится, то напиться с горя?

— Но про тебя я все равно ничего толком не знаю! — буркнула я и пождала губы.

— А ты никогда не спрашивала, — развел Этан руками.

— Да неужели?

— Этан Гровер, тридцать лет. Не женат и никогда не был. Мастерскую временно закрыл. Долгов не имею, родители живут в Вайтберри.

Он с такой скоростью выдал информацию о себе, что другая на моем месте растерялась и половины не уловила, но я-то служила репортером и привыкла, что люди трындычат, как сороки, когда не хотят, чтобы их услышали.

— Что может делать холостяк до сорока и без долгов в такой дыре, как Питерборо? — сощурилась я.

— Как и ты, я приехал сюда по велению сердца, — широко улыбнулся он, определенно надо мной издеваясь. — Что-то еще?

— Нет! — огрызнулась я. — Не мешай мне придумывать способ заработать денег!

Он не стал стоять над душой, отправился в холодильную кладовую, которую еще с утра задумал восстановить, а я принялась изучать рецепты запеченного мяса и колдовать над бумагой, призванной принести в банку для Маринованного огурца несколько золотых монет. В идеале несколько сотен золотых монет.

Отрезала и расправила длинный бумажный хвост, намочила гладкую поверхность и поднесла руку. От ладони заструился красноватый свет, и влага начала густеть, превращаясь в клейкий слой. Только я собралась через сито посыпать перец, указанный в рецепте запеченного мяса, как в кладовой что-то громыхнулось. Этан цветисто выругался, а с потолка на мой будущий хит продаж упала засохшая муха, точно бы сдохнувшая от громогласного сквернословия. Я попыталась двумя пальцами, как пинцетом, убрать мумифицированное насекомое, но оно отделялось по частям и рассеивалось по клейкому слою.

— Проклятье!

— Клейкие ленты для мух делаешь? — полюбопытствовала Стаффи, войдя в кухню. В торговом зале как раз случилось затишье, и подружка улизнула на перерыв.

— Ленту, чтобы заклеивать рты всем, кто пошутит неудачно! — прорычала я, стрельнув в сторону насмешницы злым взглядом, и немедленно обнаружила, что кончик косы вляпался в клейстер. Бумажная полоска вспорхнула со стола и немедленно прилипла к моему фартуку.

— Да провались ты! — озверела я, отдирая от себя проклятый лист, а вместе с ним чувствительно вырвала и несколько волосинок. — Божечки, так облысеть недолго!

Стаффи с нескрываемой иронией следила за борьбой с проклятущей бумагой, а когда я принялась в бешенстве комкать испорченную заготовку, то хмыкнула:

— Перчик, может, нам твоим изобретением волосы на ногах удалять?

— Испытывать будем на тебе? — угрюмо буркнула я. К слову, идея была недурственной, но мне хотелось убивать, поэтому гениальность предложения оказалась не оценена.

— Когда ты стала такой жестокой с подругами? — Стефани прихлебнула горячей воды (она, вообще, предпочитала чаю и кофе горячую воду, экономная наша). — Проверим на Ирвине, а если не захочет, скрутим силой.

Сделать единственный лист у меня получилось только после полуночи, когда соседи уже разошлись по кроватям. Не откладывая дела в долгий ящик, я осторожно завернула в обсыпанную пряностями бумагу кусочек куриного филе, плюхнула на сковороду и поставила на очаг. Уже через несколько минут от курицы пошел такой аромат, что даже слюни набежали. Выложив неожиданно румяные и сочные кусочки на тарелку, я решила найти дегустатора.

Заглянула в комнату к мирно спящей Стаффи, потом вспомнила, что она у меня единственная подруга, к тому же брошенная женихом, и постучалась в мужскую спальню. Ответом мне послужил храп Ирвина. Хотела уже смириться и опробовать новый продукт сама, но судьба подмастерья была предрешена, когда раздался грохот, и жалобный голос проскулил:

— Господин Этан, за что?

— Иди храпеть на кухню!

— Опять? — простонал Ирвин. Едва он с подушкой в обнимку выглянул в коридор и наткнулся на меня, встречавшей его с благолепным видом серийного маньяка, то шарахнулся обратно.