Пряничные туфельки (СИ)

– Вот, пять или шесть лет назад Рик ваш и надел гильдейскую пряжку, чтобы с нами проехать. Он и ещё три лорда с ним. И Ивар, тот с ним почти всегда. Тогда они за Седые горы ехали, к князьку тамошнему. А мы что, король заплатил – мы довольны. Рик и ещё некоторые выступают – нравится им, и чтобы больше на нас походить, конечно… И прибыль с них есть, они ребята ловкие. И король наш – тоже ведь цирковой человек, цирки он любит, не чужой нам. Чудно ведь, леди, в кои веки мы о короле говорим, что он нам свой!

– Скажите же прямо, эсс! – взмолилась Ринна.

Хотя это, можно сказать, было уже ненужным – она догадалась, что этим путанным бормотанием пытается сказать ей циркач. Но это было как… ножом по сердцу. Невероятно и даже жутко.

– Так что хозяин того цирка – наш добрый король, миледи, Эдин Крансарт, да продлятся его дни ещё на сто лет! А его сын, значит, принц Айрин Крансарт – и есть ваш муж, миледи! Рик ведь, он, считай, на чужбине взрослел, его и свои, бывает, в лицо не угадывают. Вот он и пользуется. А вы, значит, принцесса, её высочество. А что мы все с вами по-простому, так об этом у нас давняя договорённость, значит, чтобы в цирке было так. И вы уж не говорите никому из наших. А мужа своего ищите в замке, миледи… ваше высочество!

– Большое спасибо, эсс Кавертен, – Ринна поплотнее запахнула на себе тёплый меховой плащ.

Надо же, а ведь холодно… её высочеству.

Она вернулась в карету, крикнула:

– Домой!

И пара гнедых быстро примчала её к дому с вывеской «Королевские сладости». В её маленький пряничный дворец. Не такая уж длинная она, Сладкая улица.

– Ты уже? Хорошо повеселилась? – встретила её веселая Верена с грустными новостями. – Представь, у нас стащили полвоза дров! Ты зачаровала окна, а надо ещё и дровяной сарай! Дров не купить в такой день! Нечем топить, а на завтра много работы. Не у тебя, везучая, но как нам упускать завтрашнюю выручку? Есть пни нерубленные, но где дровосека в такой день взять? Праздник ведь. Да и пни эти сучковатые, всё проклянёшь, пока разрубишь, мы купили их по дешёвке… Ты что? – она испугалась, разглядев, наконец, состояние Ринны. – Что? Тебя обидели? Что случилось? – она бросилась к ней, обняла, – что, моя дорогая?

– Нет, не обидели. Ничего. Я посижу тут, у камина, хорошо? Уйди пока, ладно?

– Я принесу тебе чаю, – решила Верена. – Хочешь с настойкой?

– Хочу с настойкой…

«Если он не появится сегодня, завтра начнёте на него сердиться…» – сказала королева королю. Про принца Айрина. Они ждут его с часу на час. Сегодня.

Ринна сидела у камина на маленькой скамейке и смотрела на огонь. Туфли сбросила, потертая медвежья шкура под ногами – с виду ей сто лет! – согревала ноги.

Айрин. Её Рик? Она не поверит, пока сама не увидит. Пока он не скажет. Он сам.

Она не расслышала его имя у Пламени во время венчания. Просто не слушала. А он потом злился. Ей было всё равно, как зовут циркача, с которым ей не по пути. А он венчался по-настоящему, и пламя их соединило. По-настоящему.

Она ни в чём ни разу его не обманула. А он…

Но она не рассказывала ему про свою рысь, про то, как гуляла по лесу и по крышам. Не могла говорить об этом ни с кем чужим. Даже с Исминельдой – редко. Но Рик ведь не чужой.

Если бы он знал – может, сам понял бы, как её использует Сейри? Колдун говорил, что – нет, не понял бы. А вдруг?

А если бы он признался после венчания: «Я принц, которого ты знать не желаешь, на потеху всему Побережью»? Неизвестно, что было бы. Но нечто совсем иное, нежели сейчас.

В Лаверри он попросил у неё разрешения на свою ложь! И она согласилась. Она была влюблена и согласилась бы вообще на всё. Влюблена как… как кошка, да. Именно кошка. Тогда она ещё была кошкой. Теперь – так, воспоминания остались.

Он сказал тогда: «Не хочу тебя делить ни с кем. Ты будешь моя, а я – весь твой, и мы будем одни. Никаких цирков и никакого Ленгара. Ты и я». Она уточнила, и он объяснил: «Мы не будем разговаривать о цирке моего отца. Ты забудешь, что дочь графа». А это означало, что он собирался скрывать свое королевское происхождение. Тогда ей было уже безразлично, кто он. Но она удивилась бы, это верно. Да слов нет, как бы она удивилась!

Тогда они были одни и свободны. Теперь – нет…

А что она сегодня наговорила королю?! Её муж – сын хозяина цирка! Это безумие. И что теперь будет? И чему теперь будет верить он? Как ни странно, на неё навалилось безразличие. Он принц, она хозяйка кондитерской.

Пламя Светлое, я не желаю знать, как ты нас рассудишь!

Глава 18. Принц и принцесса

За окном медленно шёл снег. Что-то упало в передней. Нора заверещала. Ахнула и заговорила Верена. Шаги. Дверь открылась. Он зашёл, в морозном присыпанном снегом плаще. Плащ сбросил, и опустился рядом с ней на колени на медвежью шкуру. Взял её за руки, сжал.

– Привет, кошка.

У него теперь выпирали скулы, и глаза стали казаться больше. Но это были его глаза, его янтарный взгляд.

– Здравствуйте, ваше высочество, – сказала она. – Как же вы меня нашли?

– Меня привел долг. Супружеский. Моя жена – хозяйка кондитерской, должен же и я руку приложить, – по его губам мелькнула быстрая улыбка.