Пряничные туфельки

Теперь Ринна заметила, какие горячие у девушки руки, и неестественный румянец на щеках тоже говорил сам за себя. Из вещей у неё был только узел, который теперь валялся в ногах. У самой Ринны, кстати, и того не было, только всё та же небольшая сумка.

— Нора, да ты больна, у тебя горячка! — Ринна крепче сжала руки девушки. — Кто тебя встречает? Зачем ты вообще здесь?

— Нет-нет, всё хорошо, эсса, — растерянно бормотала Нона, — я к сестре приехала, она меня ждёт, она вот-вот…

— Пойдем-ка, — Ринна отвела её в сторону, не забыв подхватить узел, — хочешь сказать, что тебя одну отпустили в столицу? Ты заболела в дороге? Что произошло, Нора?

— Эсса Кан, пожалуйста, позвольте мне уйти, — девушка вдруг заплакала, — мне пора.

— Уйти — пешком? — уточнила Ринна. — Нет, не позволю. Ты просто свалишься через десять шагов, дорогая. У тебя горячка, а ты за всю дорогу не выпила и глотка. Твоя сестра приедет сюда за тобой? Когда же?

Нора потупилась в ответ, и это лучше слов объяснило Ринне положение дел.

— Понятно, сестра тебя не ждёт. Она хоть есть, эта сестра?

— Да, эсса. Верена Глени, хозяйка булочной на Сахарной улице, у самого Королевского моста.

— Знаю, где это, — кивнула Ринна. — И ты собралась идти туда пешком? У тебя есть деньги на карету? — тоже пустой вопрос, уже понятно, что эта умница собралась идти пешком через полгорода.

— За углом есть таверна, зайдём туда и выпьем горячего, чтобы утолить жажду, — сказала Ринна не слушая возражений, — потом возьмём карету, и я отвезу тебя, сдам сестре на руки. Тебе надо в постель и пить лекарства.

Ринной двигало и кое-что другое, кроме естественного желания помочь. Она бы ни за что не отпустила Нору просто так, раз уж случай так их свёл. Хотелось поговорить и расспросить о своём. Ведь Ринна сама не знала, как она покинула Лаверри, и про Рика с Иваром, и про свою кондитерскую. А Нора была там, уж во всяком случае, слышала, что случилось и что об этом говорили. Но расспрашивать сейчас, конечно, было невозможно, девушке явно плохо.

Обняв нору за плечи, Рина отвела Нору в таверну, спросила яблочного чаю, заставила выпить две чашки. Пока пили, дала монетку мальчику на побегушках, чтобы сбегал за наемной каретой. На языке вертелось много вопросов, она задала один:

— Из-за чего хоть сбежала из Лаверри? Только не говори, что эсс Дук отпустил и благословил.

Нора опять заплакала.

— Дед решил нас обеих на Новогодье замуж выдать. Эльзе её жених нравится, а мне мой — нет.

— Но… эсс Ивар уехал? — мысль, что на Эльзе может жениться Ивар, казалась невероятной.

— Уехал, — подтвердила Нора, — Эльза так плакала.

— Чудный у неё характер для счастья, — не удержалась Ринна. — Поплакала, и тут же новый жених понравился. Пойдём, карета, кажется, уже у входа…

В карете Нора совсем сникла. Ринна уложила девушку на жесткое сиденье, обитое потертой кожей, узел с вещами пристроила ей под голову. Сама опять смотрела в окно, вспоминая. Немного беспокоилась, как их примет эта сестра, хорошо бы радушно и без лишних вопросов, хотя бы для начала. Место, которое назвала Нора — прямо напротив королевского замка, место дорогое и респектабельное. Сладкая улица — она начинается у реки и почти целиком состоит из булочных, мясных, бакалейных лавок, которые перемежаются большими и маленькими постоялыми дворами и гостиницами, а другим концом выходит на торговую площадь. Дальше от реки — заведения попроще и подешевле, хотя всё условно. Самые вкусные яблочные пироги они покупали в крошечной лавке у самого рынка. У лучших лавок там высокие окна-витрины с прозрачными стёклами, в них выставляют товар. Они с Исминельдой гуляли по этой улице и заглядывали в лавки, за ними служанка несла большую корзину для покупок, чуть позади ехала карета…

Ну конечно, поискать для себя скромное временное пристанище надо именно там или поблизости. И всё же, любопытно, что за заведение с видом на мост и королевский дворец у родни старого Дука? Булочная булочной рознь.

Они остановились, кучер соскочил с козел и, распахнув перед Ринной дверку, гаркнул:

— Мы на месте, эсса, пожалуйте!

Ринна выбралась на мостовую, огляделась. Дом прямо перед ней, зажатый между двумя соседними и глядящий окнами на реку, казался безжизненным, а большая вывеска над дверью была грубо перечёркнута красной краской. Он был двухэтажный с мансардой, высокий и узкий, с теми самыми большими, протёртыми до блеска окнами, теперь окна были небрежно завешены изнутри.

— Вам ведь сюда, эсса? — кучеру явно не хотелось торчать тут и напрасно терять время.

Ринна отсчитала деньги, отдала.

— Подождите немного, прошу вас, — попросила она. — Девушке совсем нехорошо. Я сейчас позову хозяев. А что это с вывеской?

— Дык, это… Плохо дело у хозяев, вот что это. В правах они порушены. И закрыто, видите. Я, может, помогу эссине до дома дойти?

— Подождите, — повторила Ринна, и подбежала к дверям, отгоняя дурные предчувствия