Пряничный домик в черном городе (СИ)

— Хей, ребята, — к нам подошел Киллер, — все путем? Брай, ты как, нормально?

— Да, все в норме, Кил, спасибо… Можем здесь остановиться, если хотите. Тут есть скалы, можно поискать убежище, — я вытерла лицо от надоедливых капель дождя, смешанных с собственными слезами и неловко поднялась на ноги, кривясь от боли в них.

— Хм, — Кросс тоже встал и немного задумался, прежде чем ответить, — слушай, есть идея. Мы с Киллером обойдем озеро по кругу, оно не такое уж огромное, к ночи вернемся к тебе. А ты побудь здесь и отдохни хоть немного. Поешь ягоды, собери часть. Тут хорошее место. Если мы что-то найдем, то завтра пойдем туда все вместе.

— Ты уверен? — я забеспокоилась, вдруг с ними что-то случится?

— Правда, детка, что может пойти не так? Отдохни, тебе сейчас это необходимо, — Киллер ободряюще улыбнулся и кивнул другу в знак согласия.

Я, все еще не до конца уверенная, согласилась, принимая от Кросса свой рюкзак. Парни попили воды, поели еще немного ягод и создали небольшой навес из палок с помощью магии, чтобы я смогла там спрятаться от дождя. Киллер, еще немного подумав, вдруг решительно взмахнул рукой, создавая кость, заостренную с одной стороны на манер кинжала, вызывая у меня вздох удивления, и протянул это своеобразное оружие мне:

— Возьми, Брай, на всякий случай. Вместо ножа тоже сгодится, я как-то раньше об этом не подумал, — он виновато пожал плечами.

Я осторожно приняла вещь, рассматривая со всех сторон. Действительно кость, причем довольно тяжелая, на ощупь гладкая и приятная… Интересно, а они такие же? От этих мыслей стало неловко, и я воткнула кинжал в кочку со мхом около навеса. Позже смогу нарезать веток или придумать что-то еще. Парни, удостоверившись, что все в порядке, попрощались и ушли в обход, оставляя меня наедине со своими мыслями и с безмолвием лесного озера.

Я забралась под ненадежную тень укрытия, намереваясь сначала обработать стертые напрочь ноги и перемотать их оставшимися бинтами. Кроссовки я сняла, отчаянно шипя от боли. Ткань будто отходила вместе с кожей, причиняя сильную боль. Вот же черт! Оставшись босиком, я какое-то время переводила дух, наслаждаясь тем, как холодный дождь омывает раны, успокаивая собой боль. Достав пузырек перекиси, я вылила почти половину на пошедшие свежей кровью стертые места, тут же громко ругнувшись от сильного жжения, и закусив палец, чтобы перетерпеть все это молча. Не хватало еще, чтобы ребята вернулись из-за такой ерунды. Когда с обработкой было покончено, я аккуратно намотала бинты до самых лодыжек, тут же напитав их свежей кровью. Носки пришли в полную негодность, и пришлось их выбросить без всякого, впрочем, сожаления, просто оставшись босиком. Лучше уж ходить так по мягкому мху и листочкам, чем снова терпеть больное давление в разваливающихся от влаги кроссовках. Кроме того, я чувствовала скорое наступление дней, когда нужны были бы женские средства гигиены, но делать что-то сейчас не было сил…

Усталость брала свое, и я свернулась калачиком в этом недоделанном шалаше, прикрывая глаза, и задумчиво смотря, как на озерной глади подлетают капли, выбиваемые из него дождинками, словно крошечным долотом кто-то много раз стучал по бесконечному зеркалу… Тихий шелест успокаивал, пел свою колыбельную, погружая в томный, почти болезненный сон.

Я проснулась от сильного грохота, тут же подскакивая с места и ударяясь головой об одно из бревен навеса. Вокруг было темно, а в воздухе таял последний отзвук грома ночной грозы. “Уже ночь? Где ребята?” — вопросы поднимали во мне панику, и я вылетела на темнеющий берег водоема. Никого не было: все так и осталось на тех же местах: мой рюкзак и белеющая во мраке рукоять кинжала из кости.

— Э-э-э-эй! — что есть сил кричу в темноту, сложив руки около рта, — Кро-о-о-ос! Ки-и-ил!

Ответом мне была тишина и новая вспышка, вслед за которой лес дрогнул в бешеном трещащем шуме ударившей молнии. Дождь, до того явно стихший, пошел стеной, заглушая собой любые звуки, кроме периодического гула грозы. В такую погоду и днем ничего не увидишь, а ночью и подавно. Невозможно было сказать, который час. Плотно закрытое тучами небо изливало мощные потоки воды и воздуха, сметавшего все на своем пути, и кричать в таком хаосе звука было очень сложно, но я снова и снова звала друзей, срывая голос безвозвратно, до боли в горле, пока в конечном итоге из меня больше не могло вырваться ни звука…

Темнота стала почти осязаемой, и что-то увидеть даже с моим особым глазом можно было только если лес освещала зарница, делая перемещение невозможным. Страх, тем не менее, сыграл со мной злую шутку, и я вслепую, наугад шла в лесу, больно наступая на острые ветки и камни, в попытке докричаться до них, но голос больше не мог озвучить что-то кроме неясного хрипа, и это выбило из меня последнюю надежду. Сломав во мне что-то с ощутимым треском и болью в душе, подкашивая и роняя меня на землю, словно предлагая умереть прямо здесь, на этом самом месте, услужливо подстилая под телом промокшую насквозь траву, пахнущую ветром…