Пряные дни

— И все-таки, — вполголоса произнес он, глядя в потолок, — что же вы со своими коллегами не поделили? Почему вас преследуют?

— Не твое дело, — проворчал Николай, не открывая глаз.

— И где же ваша хваленая незаметность? При том, как лихо вы действуете, сохранить ваш конфликт в тайне будет весьма непросто!

— Что тебя опять не устраивает?

— Ничего себе! Вы накуролесили в Омулях, похозяйничали в ветеринарном кабинете, потом еще и машину угнали! За вами теперь вся районная полиция охотиться будет!

— Не будет, — буркнул мальчуган.

— Почему ты так в этом уверен? — похоже, провокационные вопросы Евгения достигли своей цели, оставалось лишь немного подтолкнуть Николая в нужном направлении.

— Все под контролем, — тот все-таки не сумел совладать со своим юношеским стремлением продемонстрировать свое превосходство. — Они без нашего ведома и шагу ступить не могут.

— Кончай свистеть! — Евгений решил еще немного подразнить парня. — Я еще могу допустить, что вы прикормили всех чинуш в окрестностях Вельярово, но последние события давно уже переросли рамки местечковых разборок.

— Не имеет значения. Руки у них коротковаты.

— А ваша мохнатая лапа, значит, длиннее?

— Разумеется!

— Хм. Не слишком ли вы самоуверенны? Нельзя же так насиловать Систему бесконечно. Ничто ведь не вечно под луной. Рано или поздно, но вы совершите ошибку, переступите красную черту, и ваша «крыша» слетит к чертовой матери. Как вы будете выкручиваться, оставшись без привычного покровительства? Да и без этого с вашими высокопоставленными друзьями всегда может приключиться какая-нибудь неприятность? Они могут заболеть, впасть в немилость, несчастный случай опять же…

— Дурак ты, — равнодушно произнес Николай.

— Это почему же?

— По-моему, мать все тебе максимально популярно и доходчиво объяснила. Мы пережили Инквизицию, Французскую и Русскую революции, 1937-й год, две мировых войны. Как ты думаешь, смогли бы мы уцелеть, если бы не контролировали все, что происходит вокруг? Как бы мы смогли проделывать все эти трюки с регулярными перерождениями, не имея возможности надежно прятать все концы. Долго бы мы протянули, полагаясь на благосклонность одного-двух человек?

— Чтобы построить достаточно разветвленную агентурную сеть требуется время…

— Ха! Вот чего-чего, а времени в нашем распоряжении имелось предостаточно. Мы никуда не торопились и за несколько веков сумели внедриться повсюду.

— Так уж и повсюду? — недоверчиво переспросил Евгений, нашаривая в кармане диктофон.

— Капля нашей крови есть в венах почти всех монарших семей Европы.

— Да что от них проку-то? — журналист почувствовал, как у него засосало под ложечкой — рефлекторная реакция профессионального репортера на запах сенсации. — Нынче другие времена на дворе.

— Какая разница?! Кто бы ни находился у руля власти: Папа Римский, якобинцы, Гитлер или Сталин, кто-то из наших обязательно будет рядом! Времена меняются, а мы — остаемся.

— И сейчас тоже?

— А ты как думал? Наши представители есть в Правительстве, в Думе, в кремлевских коридорах, — было слышно, как Николай усмехнулся. — Даже в балетной труппе Большого Театра. Все силовые ведомства и спецслужбы находятся под нашим присмотром. Мы постоянно держим руку на пульсе. Ни одно сколь-либо важное решение, могущее затронуть интересы Стаи, не принимается без нашего ведома.

— Ха! В такой ситуации, думаю, у вашей братии и в области спортивных достижений есть, чем похвастать. С такими-то способностями…

— Нет уж, увольте! Публичность нам категорически противопоказана, — Николай негромко фыркнул. — Да и кому понравится постоянно играть в поддавки.

— Но ты же сказал, что ваши люди… то есть сородичи повсюду! Как же вы сохраняете в тайне свою природу, будучи постоянно у всех на виду.

— Так мы в первые ряды и не лезем, зачем? Для того чтобы быть в курсе творящихся в министерстве дел, необязательно самому быть министром, достаточно занимать должность его секретаря.

— А если кто-нибудь узнает?

— Узнает что?

— Правду.

— Правда слишком невероятна, чтобы в нее поверить. Несколько веков усиленного мифотворчества не пропали даром. И это — наша лучшая защита. А в самом крайнем случае, узнал = умер. Вот так-то.

— Да уж, надежнее некуда, — настроение у Евгения снова упало.

— Простые решения — самые эффективные.

— И ни единого сбоя за все это время?

— К сожалению, да.

— Почему «к сожалению»?

— Какая тебе разница? — только-только разговорившийся Николай вдруг снова замкнулся, словно Евгений ненароком зацепил за охранную растяжку, установленную на входе в запретную зону.

— Выходит, соплеменники гоняются за вами потому, что вы нарушили какие-то принципы работы этой системы?

— Ничего мы не нарушали, — парень перекатился на бок, повернувшись к журналисту спиной.

— Тогда в чем же проблема?

— Во мне.

— А что с тобой не так? Чем ты своей Стае не угодил?

— Тем же, чем и ты, — голос уткнувшегося носом в стенку Николая звучал глухо и отрешенно. — Тем, что родился Человеком.

Глава 14