Пряный аромат угрозы

По возвращении в Париж Лео с головой окунулся в работу. Я знала, что это неизбежно, что большую часть времени я буду проводить одна. Сначала было неплохо, но очень скоро я поняла, что это не для меня – мне необходимо что-то делать. Сама найти работу я не могла – у меня еще не было разрешения. У Лео были связи в Префектуре, и он обещал ускорить все процессы по моему становлению полноценным гражданином этой страны. Но ждать все равно придется – и где я буду работать? Этот вопрос постоянно не давал мне покоя. Я никогда не смогу стать здесь тем, кем могла быть в России. Могла быть, но никогда не буду. Главное – осознать это, запомнить и больше не думать. И, конечно, идти дальше. Кажется, один мудрец сказал, что если перед вами закрывают двери, то где-то обязательно откроют окно. Я должна была найти это окно во что бы то ни стало.

Найти его мне помогла Бланш. Она и ее небольшая картинная галерея в маленьком переулке недалеко от Вандомской площади. Она не могла быть там постоянно, ей был необходим помощник, который хоть немного разбирался бы в живописи. Я не оканчивала курсов по живописи, но немного разбиралась в художественных направлениях и эпохах. И главное – мне это нравилось. Бланш меня раскусила и пригласила на работу. Это не первый и не последний раз, когда она меня выручала. Лео не возражал. Главное – чтобы я не ввязалась в какую-нибудь историю, а в картинной галерее вероятность этого была минимальной. К тому же представить не могу, как бы я была разочарована, узнав, что вышла замуж за шовиниста. Ко всем прочим его недостаткам это было бы слишком.

В галерее я проводила не так много времени, в четыре часа мой рабочий день заканчивался, что меня вполне устраивало, ибо я использовала это время по полной программе – тогда у меня была возможность пройтись по магазинам. Конечно, я не скупала все подряд, но все же кредитка Лео с внушительным балансом была серьезным соблазном. В итоге каждый такой поход завершался либо шарфиком, либо флаконом духов и каждый раз – коробкой шоколадных конфет. Конечно, я ничего ему не говорила. Может, подсознательно я до сих пор не могла простить ему крушение своей карьеры, и это было своеобразной женской местью, но мы больше об этом не говорили. Я этого не хотела, хотя он так и не признал свою вину.

Спустя пару-тройку месяцев я настолько погрузилась в работу с картинами, что уже не думала о проблемах, которые давно пора было оставить в прошлом. Я ощущала себя полноправной сотрудницей галереи, помощницей и где-то даже заместителем Бланш. Дни летели со скоростью звука, а по вечерам мы с Лео часто выходили в свет. Это были вечерние и ночные тусовки в клубах с его друзьями, скучные посиделки в крутых ресторанах с его партнерами по работе, где я безропотно (и не без удовольствия) выполняла роль «первой леди», а иногда просто гуляния по ночному Парижу или зависания в квартире, где было совсем нечем заняться, кроме как предаваться разгулу плоти. Про себя я называла это богемной жизнью. Я, Элина Эдельман, веду богемный образ жизни со своим непостижимым мужем… И вот, кажется, я начала понимать, что мне это нравится…

А потом я заболела гриппом.

Глава 18

Весь день я провела в галерее, помогая Бланш готовить презентацию для вернисажа. Я была настолько увлечена делом, что даже не ощущала усталости. Я поняла, что уже десять вечера, когда услышала бой старых антикварных часов в ее импровизированной гостиной. Я не хотела уходить, не доделав презентацию до конца, – Бланш буквально выгнала меня, пригрозив, что я нужна ей бодрая и выспавшаяся. Я сдалась.

Я решила пойти пешком – галерея была не так далеко от нашего дома. По дороге я почувствовала легкий озноб и только тогда поняла, как сильно устала. Открыв дверь, я увидела, что дома никого нет. Неужели Лео еще не вернулся?.. Переодевшись, я снова ощутила озноб и решила принять горячий душ с уверенностью, что после сразу же станет легче. Но легче не стало. Я почувствовала себя еще хуже: к ознобу прибавилась ломота во всем теле и резь в глазах. Только тогда я поняла, что у меня высокая температура.

Лео нашел меня в постели с градусником и грелкой.

– Только не это… Я же говорил, одевайся теплее.

– Вот только не надо – тебе-то всегда жарко, так что совет одеваться теплее звучит из твоих уст минимум как издевка.

Но на самом деле мне было не до пререканий – так плохо я давно себя не чувствовала.

Утром стало еще хуже. Наглотавшись на ночь таблеток, я надеялась сбить жар и облегчить ломоту, но сейчас мне казалось, что меня всю ломает изнутри, я реально ощущала, как болит каждая кость и каждая мышца. Даже кожа болела. Я не стала спорить с Лео – тем более что спорить было бесполезно. Он вызвал врача. Это был приятный мужчина средних лет, но когда он ушел, я не смогла вспомнить его лица. У меня начался бред.