Пряный аромат Востока

– Время как нельзя более удачное, – многозначительно добавила она. – Знаешь, – она понизила до шепота голос, – они пришли.

– Кто пришел?

– Ну, понимаешь, они. То, из-за чего я страшно переживала. Мои друзья.

– Какие еще друзья? – недоумевала Вива.

– Месячные. – Честное слово, Вива, умная женщина, а иногда бывает тако-о-о-ой тупой. – Я столько горячих ванн приняла, что прямо растворилась, и тут – такое облегчение. Вива, это были самые плохие недели в моей жизни. Я уж думала, что прямо с парохода отправлюсь в работный дом для падших женщин.

– А-а, слава богу. Я рада за тебя.

– Ой, я уверена, что я из-за своих переживаний совершила такой промах с Олли. Ведь я не могла спать, не могла даже есть. Ты можешь себе представить? А еще… – Тори оглянулась, чтобы убедиться, что рядом нет слуг. – Мы с Си страшно поругались. Я расскажу тебе при встрече. Я уже начинаю ее ненавидеть, – добавила она шепотом. – Я чувствую, как она считает дни до моего отъезда. По-моему, она просто свихнулась от жары. Я просто не дождусь, когда уеду отсюда.

Хотя в разговоре с Вивой Тори пыталась шутить насчет ее ужасной ссоры с Си, это ее ужасно задело. Положив трубку, она прикинула, о чем она может рассказать, а что нужно спрятать в ее огромную папку обид и унижений и похоронить навсегда.

Даже Си, должно быть, поняла, что переступила черту. Потом она винила во всем жару и то, что хлопкопрядильная фабрика, принадлежащая Джеффри, все больше и больше теряет доход. Пожалуй, отчасти это так и было: накануне скандала атмосфера в доме была накалена до предела.

Напряженность стала нарастать, когда Си вернулась после отдыха в Массури; вид у нее был более усталый и раздраженный, чем до отъезда. Она как-то странно поглядывала на телефон, словно в ожидании звонка, курила больше обычного, а как-то раз, к своему ужасу, Тори видела, как она ударила Пандита по лицу, когда он подал ей коктейль «Джин энд ит» без льда. Пандит тогда извинялся и улыбался, но Тори слышала его злобное бормотание, когда он бежал на кухню с красной отметиной на щеке.

Теперь Тори почти не сомневалась, что у Си был любовник. Олли хвастался ей со своей обычной бестактностью, что переспал почти со всеми мэмсахиб Бомбея.

– Честное слово, я могу в любой день недели прогуляться в два часа дня по Малабарскому холму, – похвастался он, – переспать практически с любой женщиной на мой выбор; им так скучно, они просто изнывают от тоски.

Еще он говорил ей – поначалу ей нравилось слушать такие интересные сплетни, – что какой-то отель в Мееруте – излюбленное место для свиданий – даже нанял ради предосторожности слепого портье, чтобы он в два часа ночи звонил в колокольчик и предупреждал всех любовников, чтобы они возвращались в свои постели в приличный час.

И вообще, Си уже не присылали цветы, как прежде, и она уже не ворковала «Дааа-агоой!» в трубку, словно голубка, и когда как-то раз ее ярко-красные когти вскрыли утреннюю почту, в ее глазах вспыхнул почти звериный взгляд, и она отшвырнула письма. В таком настроении она жаждала крови; Тори была самой удобной жертвой.

Скандал разгорелся поздно вечером, когда Тори сидела за туалетным столиком, полуодетая, и готовилась ко сну. Си вошла в комнату.

– Дорогая, – сказала она, – знаешь что? Мне бы хотелось получить назад все те платья, которые я дала тебе поносить, когда ты впервые стала выезжать. Пожалуйста, верни их.

Тори едва не заплакала от такой подлости, ведь Си тогда сказала, что отдает их насовсем. А она так хорошо себя в них чувствовала какое-то время и так была уверена, что все в ее жизни переменится к лучшему.

– Прямо сейчас, Си? – с опаской поинтересовалась она, прикидывая, есть ли у нее время, чтобы отдать некоторые из нарядов прачкам дхоби, которые иногда ехали по утрам на велосипеде в город с вечерними платьями Си, а к вечеру возвращали их чистыми и прекрасно отглаженными. На паре платьев лопнули швы, а на китайском шелковом жакете все еще оставалась на локте смола – с той ночи, когда Олли привез ее на пляж Джуху. Тогда она запихнула жакет подальше в гардероб, чтобы разобраться с ним как-нибудь позже.

– Сейчас не время для таких подарков. – Улыбка Си скорее напоминала гримасу. – Джеффри только что объявил, что сокращает мои расходы на одежду. Да и ты едва ли влезешь теперь в них, верно?

Тогда Тори, чувствуя себя страшно толстой в своей ночнушке без рукавов, была вынуждена под зорким оком Си выложить на кровать всю одежду.

– Боже мой! – Си схватила в руки свою охотничью куртку и просунула ногти сквозь дыры под мышками. – Кто это сделал?

– Я надевала ее только один раз, – пробормотала Тори, и это было правдой. Олли возил ее прокатиться на «клячах», которых взял на ипподроме. – Она была мне тесна. – В самом деле, она была ужасно тесной для верховой езды, но у Си всегда стиль доминировал над практичностью. – Мы прыгали через барьер и… я как раз собиралась отдать ее в ремонт.

– Собиралась отдать в ремонт. – С губами Си случилось что-то странное. – Что тебе мешало? Ты была не очень-то занята все это время.