Пряный аромат Востока

Когда ребенок затих, Роза перевела дух и снова села за столик, с облегчением чувствуя себя нормально, хотя теперь не очень и понимала, что для нее сейчас норма. Она взяла ручку, набрала в нее чернил и расстегнула красный кожаный бювар – его подарил папа, когда ей исполнилось тринадцать лет. В нем были отделения – «корреспонденция», «марки», «счета», – это вызывало у нее восторг; она чувствовала себя взрослой и умной, в общем, человеком, способным разумно организовать свою жизнь.

В отделение для марок папа сунул перышко, теперь выцветшее до рыжеватого, – перышко зеленого дятла, который жил у них на яблоне, и две красивые маленькие ракушки, которые он подобрал для нее на пляже в Лимингтоне, где она проводили летние каникулы.

Она покрутила перышко между пальцами. «Как типично для него, – подумала она, – заметить эту маленькую, но милую вещицу и тут же поделиться со мной». Если она закроет глаза, она почти чувствует его родной запах – дерева и шерсти, а также чуточку табака, который он хранил в своей молескиновой жилетке. Он был болен; она чувствовала это по молчанию мамы; может, даже умер. Она положила перышко обратно в бювар. Вот оно что, он умер, и мама не хотела ей говорить, потому что она болела и была в тысячах и тысячах миль от дома.

Стоп, стоп, стоп! Вот еще одна вещь, которую надо прекратить: разговаривать с собой будто старушка.

Два верхних листка писчей бумаги были сырые и пахли плесенью. Она скомкала и выбросила их.

«Дорогая миссис Сауэрби, Дорогая миссис Сауэрби, Дорогая миссис Сауэрби. Спасибо за ваше письмо. Я…». Если она будет писать снова и снова эти слова, может, ее рука сама собой напишет потом следующее предложение.

Положив ручку, она села прямо и прислушалась: за тонкими стенами дома она слышала легкий стук – это Лайла заново обивала колыбельку. Раздался скрип – это она покачала ее. Теперь она войдет в любой момент и попросит взглянуть на нее, на пустую колыбельку для еще не рожденного младенца.

Ей снились какие-то плохие сны про него. В одном она оставила его на прилавке в Лондоне, а сама примеряла шляпки; в другом она по неосторожности посадила его попочкой на плиту – тот сон был таким явственным, что она даже ощутила запах горящей кожи; за неделю до этого она оставила его надолго под горой, а сама полезла на вершину. Когда она спустилась вниз, айя кричала, а ребенок лежал в колыбельке весь синий.

Дорогая миссис Сауэрби!

Как приятно получить от вас письмо. От Тори я получила всего одно или два письма и поняла, что она очень счастлива и у нее все хорошо. Хотя я понимаю, каким шоком все это было для вас, но не думаю, что вам надо волноваться за нее.

Благодарю вас за добрые слова и пожелания. Доктор сказал мне, что ребенок родится через две недели. Я собираюсь поехать в гарнизонный госпиталь в Пешаваре. Он недалеко и лучше оборудован, чем наш местный госпиталь. Я чувствую себя очень хорошо, спасибо.

С нашим новым домом было много приключений. В окно я вижу…

Роза замерла, потом положила ручку. Горизонт качался перед ее глазами, на лбу опять выступил пот. Стояла такая жара, что, если бы Джек не был в отъезде, она бы спала в минувшую ночь на веранде. Но теперь она не осмеливалась – боялась, что проснется, вся покрытая этими клопиками, и что по ней будут скакать лягушки.

– Мэмсахиб. – Лайла принесла ей стакан лимонада.

– Спасибо, Лайла. Я думаю, сегодня мы развернем чайный сервиз. – Она показала на упаковочный ящик в углу веранды. – Сейчас я закончу письмо и стану помогать.

Лайла, не понимавшая ни слова, услужливо улыбнулась. Роза встала на четвереньки и стала вынимать посуду из кусков газет и внезапно почувствовала что-то странное – словно у нее между ног выскочила пробка.

Вода потекла по ее ногам, намочила туфли. Какое унижение! Прямо на глазах у Лайлы она описалась. Следующей мыслью, когда она попыталась вытереть лужу, стало облегчение – слава богу, что Джэк этого не видел.

Но Лайла, казалось, знала, что делать. Она взяла Розу за руку и широко улыбнулась.

– Беби идет, – сказала она на робком английском. – Все хорошо. – Она тихонько похлопала ее по спине.

Роза, охнув от ужаса от своих первых настоящих схваток, сказала:

– Лайла, приведите доктора, пожалуйста. Дактар, дактар!

Через несколько минут она увидела, что Хасан, нахлестывая свою костлявую лошадь, галопом поскакал в город.

– Мэмсахиб, сядь. – Лейла соорудила гнездо из подушек в плетеном кресле на веранде возле упаковочных ящиков.

– Это ложная тревога, я уверена, – заявила Роза, снова улыбаясь. – Мне еще ждать две недели. – Она показала на нераспакованную посуду. – Продолжай, продолжай, – сказала она одно из немногих слов на пушту. – У меня все очень хорошо, спасибо.