Пряный аромат Востока

Роза приехала. Пополневшая, но все-таки белолицая и красивая – даже с не совсем отросшими волосами. На ней было просторное голубое платье. Когда она обвила шею Тори руками и воскликнула: «Ах как мне тебя не хватало!» – Тори почувствовала, как живот Розы уперся в ее живот и незаметно закусила губу, чтобы не заплакать. Почему у Розы всегда все хорошо, а у нее всегда все плохо?

Роза очень радовалась их встрече, и Тори, не желая омрачать эту радость, угостила ее на веранде чаем с пирожным.

Роза села в глубокое кресло.

– Ах, слава богу, – сказала она, скрестив свои все еще безупречные ноги. – Какое блаженство оказаться в более-менее прохладном месте.

Они чуточку посплетничали про то да се, а после чая Роза уснула прямо в кресле. Тори с детства помнила, как Роза, набегавшись за день, съедала вареное яйцо и засыпала, положив голову на кухонный стол.

Она залюбовалась на спящую Розу. Какая у нее чудесная подруга, сразу приехала, по первому зову, так, словно хотела этого больше всего на свете. Положив ей под голову подушку, она пошла наверх.

По ее расчетам, как раз время принять до ужина еще одну ванну. Пандит, которому нужно было искать водоноса, вероятно, ужинавшего в своей хижине, потопал вниз, не скрывая на этот раз своего раздражения. Он непременно пожалуется Си, когда та вернется.

Через четверть часа Тори сидела в ванне и рыдала. Пожалуйста, Боже, пожалуйста, Боже. Пожалуйста, не нужен мне этот ребенок. Из стаканчика для зубной щетки она выпила еще порцию джина и воскликнула: «У-ух, жуткий!» Даже в лучшие времена она не терпела джин. Через несколько минут, вся разбитая, с больной головой, она вылезла из ванны и взглянула на свое отражение в запотевшей зеркальной полке. Медленно вытерлась и почистила зубы, все еще надеясь на чудо. Ничего, лишь проклятая птица насмешничала за окном: жарче, жарче, жарче…

Пора одеваться. Чтобы подбодрить себя, она надела свое любимое платье цвета «полуночной синевы» и один из жакетов Си – слишком тесный, так как она снова стала набирать вес – и две нити жемчуга, «одна нить выглядит слишком скромно» – одна из максим Си. Пошла вниз, полная решимости не портить вечер.

– Тори, что с тобой? – встревожилась Роза. – Ты вся красная. У тебя непереносимость к чему-нибудь?

В этот момент на веранду вышел Чанакья, отвечающий за освещение, с горящей свечкой, чтобы зажечь масляные лампы, за ним другой слуга с блюдом сырной соломки. Тори многозначительно посмотрела на них.

– У нас отвалилось колесо, – небрежно сказала она Розе – их условленное предупреждение, мол, «сейчас не могу говорить».

Пандит появился в белоснежной вечерней униформе, с колючими усами, и церемонно спросил, когда подавать обед. Он принес сифон для газировки и бокалы с виски, маленькие чаши с оливками и сырные канапе.

Тори всегда много ела, когда тревожилась или расстраивалась, и сейчас моментально съела два канапе. Какой теперь смысл сидеть на смешных диетах, продиктованных Си?

– Давай, Поросеночек, выкладывай, – сказала Роза, когда Пандит ушел. – Что там у тебя.

Тори вздохнула и открыла рот, чтобы ответить, когда в дверь позвонили. Прибыла Вива, на заднем сиденье мотоцикла, которым управляла одна из ее подруг по детскому приюту. Она ворвалась в дверь с растрепавшимися волосами, со старым ранцем, где лежала ее одежда.

– Здравствуйте! Простите, что опоздала. Напротив вокзала ВТ огромная демонстрация. Сожгли «Юнион Джек»[63]. Там пожарные, полиция. Я даже думала, что вообще до вас не доеду.

– Ой, да теперь они там все время, – сказала Тори. – На днях я целый час ехала на скачки; дорогу блокировали сторонники Ганди, просто сидели. Они называют это мирной демонстрацией, но она на несколько часов нарушает нормальное транспортное сообщение. Как ты думаешь, скоро они уймутся?

Какое облегчение, что она могла поговорить о чем-то разумном. Она чувствовала, с какой тревогой глядела на нее Роза.

– Нет, не уймутся, – ответила Вива. – Даже среди детей, которых мы видим в приюте, некоторые девочки тоже знают о Ганди-джи. Я думаю, что он изменит все и навсегда.

– Ох эта политика, – отмахнулась Тори. – Джеффри Маллинсон только и говорит о ней, прямо как одержимый. Мы даже штрафуем его за упоминание Ганди – и вообще, какая скука сидеть на дороге, намотав на себя какой-то подгузник. Эй, кто-нибудь хочет помыться перед обедом?

Тори отвела Виву в изысканную мраморную ванную. Налила воды в раковину, чтобы Вива смыла пыль с лица.

– Спасибо, Вива, что приехала, – сказала она.

– Ну, ты ведь сказала, что это важно.

– Ах это, – весело ответила Тори. – Просто предлог, чтобы собрать вас здесь.

– Точно? – Вива внимательно посмотрела на нее.

– Давай сначала поедим, а разговоры потом, – отмахнулась Тори.

Джин добавил ей сентиментальности и приятно сгладил острые проблемы. Сейчас ей хотелось одного – забыть про все свои горести и радоваться общению с этими девушками, ее драгоценными подругами.