Пряный кофе

– Но позвольте, дорогой дядя, ваше прозвище…

Но Клэр уже стоял в дверях, капризно поджимая губы.

– Джул! Джул! У меня болит голова. Найди кэб, хочу прокатиться в парк. Джул!..

Затем мне пришлось наведаться в кофейню. И только там я осознала, насколько успешным оказался благотворительный вечер! Сборы на целых пятьдесят хайрейнов перекрыли намеченную сумму, а подарки пришлось увозить в телеге. Отец Александр радостно потирал руки, рассчитывая, что сможет не только отремонтировать здание, но и пристроить небольшой тёплый флигель.

Луи ла Рон настрочил огромную статью о благотворительном вечере – на целых два разворота, снабдив её тремя фотографиями, на одной из которых Лиам, смиренно скрестив руки на груди, взирал на перекошенного виконта Уицлера.

Слог потрясал воображение остроумностью и прочувствованностью.

– Посмотрим, что он ответит на это… посмотрим… – бормотал ла Рон, вспоминая, вероятно, «Ироничного Джентльмена».

Я не стала разочаровывать его и говорить, что соперник, скорее всего, не примет ни этот вызов, ни любой последующий.

Ближе к вечеру в «Старое гнездо» заглянул Эллис, довольный, как лягушка в дождливый день.

– Нэйт вернулся! И устроил мне роскошный обед. Родственники насовали ему столько гостинцев в дорогу, что мы с ним рискуем располнеть от такого изобилия, – удовлетворённо улыбнулся он, глядя поверх чашки кофе с мятным ликёром. А затем посерьёзнел: – Ну, рассказывайте. Вы поговорили с мисс Рич?

Я зябко передёрнула плечами, невольно вспоминая события той страшной ночи – и рассказала Эллису всё, что знала. Он слушал молча, а под конец спросил только одно: оставлю ли я Мадлен в кофейне?

– Разве есть причины поступить иначе? – выгнула я бровь, выказывая этим сдержанное неодобрение. Эллис, впрочем, продолжал смотреть в свою чашку, не обращая внимания больше ни на что. – Мадлен или Хэрриэт, но она мой близкий и дорогой друг. Каждый из нас может ошибиться. Каждый может стать жертвой злодея, шантажиста или негодяя… Вы что, не можете простить ей тайну? – переспросила я недоверчиво.

Эллис болезненно улыбнулся:

– Нет, что вы, Виржиния. Я просто очень рад и… спасибо вам. Правда, спасибо. Я немного так посижу, вы только ничего не говорите.

Он откинулся на спинку стула, прикрыв глаза, и провёл в таком положении с четверть часа, не меньше, а когда вновь заговорил, то ни жестом, ни словом не напомнил о том, что случилось с Мадлен.

Кажется, им двоим ещё предстояло многое обсудить – но уже без моего посредничества.

– Ах, да, кстати, чуть не забыл, – прищёлкнул пальцами Эллис, когда собрался уходить и даже надел пальто. – А Фаулера-то ваш маркиз прибрал к рукам.

– В самом деле? – от удивления я даже не нашлась, что сказать.

– Ну, да. Оставлять его в Аксонии нельзя, после такого-то скандала, а зарывать – в буквальном смысле – талант в землю не позволили некие заинтересованные лица… Я имею в виду Дагвортов и вашего ненаглядного дядюшку, не надо делать такое лицо. Так что Фаулер получил официальную работу в газете и уехал на материк, кажется, в Алманию. Уже как репортёр, а не как простой путешественник… Впрочем, зная маркиза, могу гарантировать, что Фаулер ещё не раз проклянёт своё поспешное согласие.

Я только головой покачала.

– Странно, что Клэр так вступается за него… И даже называет учеником. Что бы это могло значить?

Эллис отмахнулся:

– Да проще простого. Вы же знаете, как ваш дядюшка в молодости деньги зарабатывал? Нет? Ну, у него было два любимых способа. Первый – сыграть в горячего глупого юнца и нарваться на поединок, припереть жертву к стене и потребовать выкуп. Второй – банально обыграть в карты. До сахарной внешности вашего Клэра находилось много охотников, и поток дураков никогда не иссякал. Но Клэр-то мог постоять за себя, если партнёр по картам не желал признавать проигрыш и пытался перевести игру в иную плоскость… Тогда-то его и прозвали «Паучьим Цветком» – красивый, выглядит нежным, но на деле страшно ядовитый. А Фаулер в юности не умел рассчитывать свои силы, хотя тоже пытался действовать теми же методами… Видимо, Клэр его пожалел и начал о нём заботиться. Это потом Фаулер заматерел и превратился в очень плохого мальчика.

У меня было чувство, что Эллис рассказал о прошлом Клэра далеко не всё – или, по крайней мере, изрядно приукрасил действительность. Однако часы уже пробили полночь, и расспросы пришлось отложить на другой день. Но, верно, из-за того, что напоследок мы поговорили о Фаулере, мне приснился престранный сон.