Прятки: игра поневоле

Штаны и куртка были явно не новыми, но хотя бы чистыми, да и по размеру мне должны быть если не впору, то не очень велики, что уже не могло не радовать. Впрочем, мне сейчас не до капризов, спасибо и на том, что есть во что переодеться, тем более что ходить в платье по здешним местам, мягко говоря, очень неудобно, да и чувствую я себя в потрепанной и разодранной одежде весьма некомфортно.

– Мне бы переодеться... – вздохнула я. Надеюсь, мужчины поняли мой намек: из хижины нам лишний раз лучше не выходить – здесь не любят, когда нарушаются приказы вождя, так что моим спутникам придется проявить деликатность.

– Мы отвернемся... – улыбнулся Эдгар, и он, вместе с Леоном, повернулся ко мне спиной. Я взялась, было, за одежду, но увидела, что Глаз и не думает отворачиваться, по-прежнему лежит на своей плетеной подстилке и с интересом смотрит на меня.

– Глаз... – вздохнула я. – Глаз, будь так любезен, ненадолго поверни голову в другую сторону.

– Еще чего... – хмыкнул тот. – Что я, баб голых не видел? Да и ты, как я понял со слов твоего муженька, не из особо стыдливых особ, так что нечего ломаться.

У меня просто язык чесался, так хотелось сказать этому типу все, что о нем думаю, но не было смысла лишний раз впустую сотрясать воздух, а потому я не стала тратить лишних слов, и, не обращая внимания на Глаза, спокойно переоделась.

– Все, можно поворачиваться... – сказала я Леону и Эдгару, аккуратно складывая свое потрепанное платье. – А ты, Глаз, можешь больше не таращиться – представление окончилось, продолжения не будет.

– Жаль, я б еще посмотрел... – ухмыльнулся тот.

– Второй акт если и будет, то не для тебя... – отрезала я.

– Что, не нравлюсь?.. – поинтересовался тот.

– Можно подумать, ты этого сам не понимаешь... – пожала я плечами. Разговор с этим человеком меня нисколько не интересовал – сейчас меня куда больше беспокоило, что новая одежда сидела на мне несколько мешковато. Конечно, она была сшита на человека повыше меня и пошире, в том числе и в плечах, так что надо как-то подогнуть низ, закатать рукава и где-то раздобыть пояс, а то куртка оказалась достаточно велика, болтается, как на вешалке...

– А вот интересно, чем ты так насолила своему муженьку, что он помчался за тобой на край света?.. – вновь подал голос Глаз. – Нет, я б понял, если б у вас любовь была, но мужик при одном упоминании о тебе из себя выходит, его от злости аж передергивает, и ни о какой маломальской симпатии там и речи нет, зато неприязнь такая, что ее не скроешь. Что, рога ему наставляла со всеми подряд?

– Тебе-то какое до всего этого дело?.. – приподняла я брови. – Никак сочувствуешь моему супругу? Ох уж эта мне мужская солидарность!

– По его словам, ты ни одного мужика мимо себя не пропускала. Это верно?

– И почему это тебя так беспокоит?.. – усмехнулась я.

– Может, я ему сочувствую! Рога у него, похоже, ветвистые, как у лося.

– Знаешь, некоторые из мужчин – очень своеобразный народ: тяжести рогов боятся, а наши головы от таких наростов не берегут.

– Как я успел заметить, если б твой муженек мог, то он бы сам тебя придушил, причем сделал бы это с огромным удовольствием... – все никак не мог успокоиться Глаз. – И знаешь, я его понимаю.

– Поверь, в отношении своего супруга я бы сделала то же самое, то есть охотно прибила бы его, причем без всякой жалости, так что в этом наши с ним желания полностью совпадают. Что же касается тебя, то очень надеюсь, что после того, как мы уйдем отсюда, наши дороги разойдутся раз и навсегда, и более мы никогда не встретимся.

– Слышь, Глаз, а с чего это тебя вдруг чьи-то чувства стали интересовать?.. – вступил в разговор Эдгар. – Насколько мне известно, ранее ты на подобное никогда внимания не обращал.

– А чего мне тут еще делать, если не разговоры разговаривать?.. – огрызнулся Глаз. – Поваляйся с мое, когда тебе так хреново, что выть хочется, все нутро болит, на ноги встать не можешь, от одного только запаха еды тебя едва ли не выворачивает, а всякий колдун еще свои условия ставит... Тут чем угодно будешь интересоваться, лишь бы хоть немного отвлечься.

– Ну, раз тебе так хочется отвлечься, то, может, расскажешь о том, что еще говорил обо мне ваш наниматель?.. – спросила я.

– Любопытство гложет?

– Мой интерес вполне объясним.

– Может, тебя еще что интересует?.. – съехидничал наш больной.

– А то, как же! Я, знаешь ли, не прочь услышать о том, что говорил и тот парень, который называл себя моим бывшим женихом. Очень, знаешь ли, хочется знать, что о тебе думают другие.

– Да ничего хорошего о тебе никто из них не сказал... – не могу отделаться от впечатления, что Глазу доставляет удовольствие говорить мне гадости. – Но если тебя это так интересует...

– В этом не сомневайся.

– Я, чтоб ты знала, не большой любитель подслушивать чужие разговоры...

– Глаз, хватит из себя невинность строить... – резковато заметил Леон. – Подобное у тебя плохо получается. Дама тебя просит, так будь любезен ответить, тем более что в ее просьбе нет ничего противозаконного.