Прятки на осевой

Псих выглядел напряженным, но скорее от выкрученных рук и запрокинутой назад и удерживаемой за волосы головы, чем от страха – лицо его было более-менее спокойным.

– Никуда я не бегал, – сказал он, шевеля только губами. – Я, наоборот, помог этого орла поймать.

– Какого орла? – уточнил Покатилов.

– Которого сейчас обыскивают, – пояснил Псих. – Только зря: то, что вас больше всего интересует, лежит у меня в нагрудном кармане.

Один из солдат, повинуясь повелительному взгляду, тотчас запустил руку Психу в карман.

– В левом, – уточнил Псих спокойно.

Солдат полез в другой карман и вынул то ли какую-то тряпицу, то ли носовой платок – Сиверцев не рассмотрел. В тряпицу было что-то завернуто – солдат принялся разворачивать и несколькими секундами позже продемонстрировал Покатилову и Тараненко тонкий светло-серый стержень, видимо, металлический. Тараненко требовательно протянул руку.

– Ручаюсь, это «вязальная спица»! – с непонятным выражением произнес он, повертев стержень так и эдак, а потом хитро взглянул на Покатилова. Тот выдержал взгляд и тягуче ответил:

– И это знаешь, Максим? Резвый ты малый!

– Профессия такая, – осклабился Тараненко.

Тем временем закончили потрошить карманы усатого. Тараненко под внимательным присмотром Покатилова разобрал находки, но ничего его вроде бы не заинтересовало. Да и нашлось у усатого с гулькин нос: упаковка каких-то таблеток, жменя украинских монет, две зубочистки в вакуумном тюбике и солнечные очки, в Зоне не особенно нужные. Если рассуждать логически, у него и не могли ничего особенного найти, поскольку этого типа увели прямиком из-под заключения в покатиловском логове, а уж там-то его сто процентов обыскали не единожды. Будь он тем самым псиоником, еще можно было рассчитывать на интересный улов, но псиоником, судя по всему, Покатилов и Тараненко считали Психа. Сиверцев не знал почему, объясняя собственное неведение скудной информированностью. А раз эти двое считают – значит есть основания.

Но почему тогда Псих застыл в крайне неудобной позе, с вывернутыми руками и не предпринимает никаких попыток освободиться? Ну, держат его, да, но что мешает взять на пси-поводок тех же солдат? Ерунда какая-то.

– Теперь этого обыщите, – распорядился Тараненко, тихой сапой перехвативший инициативу у Покатилова. Покатилов на ученого искоса взглянул, но более никак не отреагировал.

Солдаты принялись обшаривать Психа более тщательно, но, ко всеобщему удивлению, добавить к предметам на одеяле ничего не смогли – в карманах у Психа не оказалось даже скатавшихся шариков пыли.

– Н-да, – вздохнул Покатилов, вновь овладевая ситуацией. – Негусто. Может, объяснишь, сталкер Псих, что происходит? Как так получилось, что ты из вездехода чудесным образом испарился и торчишь сейчас перед всеми нами, как говно на палочке?

– Объясню, – с готовностью отозвался сталкер. – Как почувствовал, что пси-монстр невдалеке прошел, так я за ним и подался. А будить никого не стал, все равно только мешали бы.

– Интересненько, – хмыкнул Покатилов. – Этот упырь с Хомой на поводке поблизости от вездехода нарисовался только под утро. А ты слинял еще ночью. Это как понимать?

– Элементарно, – ничуть не смутился Псих. – С Хомой он возвращался из «Вотрубы», а я его почуял еще на пути туда.

– О как! – Покатилов с сомнением поглядел на Психа. – Ну, ладно, допустим. Почуял, и что дальше?

– За ним двинул, – пожал плечами Псих. – И довел до самого блокпоста. Прошли они за шлагбаум, как нож сквозь масло, часовые даже не шевельнулись. Таращились, будто в пустоту.

Покатилов нахмурил брови.

– Это ты монстра из вежливости на «вы» величаешь или я что-то упустил? Прошли?

– Прошли, – подтвердил Псих. – Монстр и тот, кто монстра нес.

– Нес? – Покатилов явно плохо понимал, на что намекает сталкер, и от этого хмурился все сильнее.

– Ну, да! Монстр самостоятельно передвигался… плохо. Во всяком случае, медленно. Вы бы лучше велели своим мальчикам меня отпустить, чем зря разговоры разговаривать. Тут проще один раз показать, чем полчаса языком молоть.

– А что ты можешь показать?

Псих коротко ответил:

– Монстра.

Судя по всему, Покатилов с Тараненко окончательно перестали что-либо понимать. Переглянулись они, во всяком случае, очень кинематографично.

– Монстра? – переспросил Покатилов зачем-то.

– Угу, монстра. Точнее, самую важную его составляющую – тут, недалеко валяется.

– Ну-ка! – вмешался Тараненко, обращаясь к солдатам. – Давайте его живенько в походное положение.

Голову Психу тотчас освободили, да и руки прекратили выкручивать – стали просто придерживать.

– Значит, так, – принялся объяснять Тараненко. – Ты говоришь, куда идти. И тихонечко идешь, не пытаясь чудить. Впереди идет один из нас. Будешь ему командовать – направо, налево. Усек?

– Усек, – заверил Псих. – Кому командовать?

– Кутний, на исходную! – Капитан, повинуясь выразительному взгляду Тараненко, отрядил вперед одного из солдат.

Названный послушно встал метрах в пяти впереди Психа.

– Готов, – доложил он.

– Во-он к тем кустикам! – объявил Псих. – Рукой, извини, показать не могу.