Прибрежный пират. Эмансипированные и глубокомысленные

Ноулетон встал и принялся нервно ходить взад-вперед посреди сбросивших листья кустов, засунув руки в карманы. Его усталые глаза теперь смотрели жалостливо, с безрадостной мольбой. И она приняла решение.

– Ты абсолютно уверен? – спокойно спросила она.

– Да.

– Очень хорошо. Я выйду за тебя сегодня.

При этих словах все вокруг словно бы опять обрело чистоту, а заботы свалились у него с души, словно камень. Из-за серых туч показалось солнышко, как это обычно бывает «бабьим летом», и сухие ветви кустарника нежно зашуршали на ветру.

– Ты совершил ужасную ошибку, – продолжала она, – но если ты уверен, что любишь меня, то это – главное! Прямо сейчас, с утра, мы поедем в город, возьмем лицензию на брак и съездим к моему кузену – он служит священником в Первой пресвитерианской церкви. Вечером мы уедем на запад.

– Майра! – с ликованием воскликнул он. – Ты – чудо, а я недостоин тебе даже шнурки завязывать! Я заглажу свою вину, обещаю, милая!

И, обняв ее стройное тело, он покрыл ее лицо поцелуями.

Следующие два часа промчались, как одно мгновение. Майра позвонила по телефону своему кузену, а затем убежала наверх собирать вещи. Когда она спустилась вниз, на аллее ее уже ждал чудесным образом материализовавшийся новенький родстер, и в десять утра они благополучно покатили в город.

Они сделали короткую остановку у мэрии, затем наведались в ювелирную лавку, а затем оказались в доме его преподобия Уолтера Грегори на Шестьдесят девятой улице, где постного вида джентльмен с моргающими глазками и легким заиканием гостеприимно их принял, настойчиво предложив им до начала церемонии позавтракать яичницей.

На пути к вокзалу они сделали лишь одну остановку – отправить телеграмму отцу Ноулетона; и вот они уже сели в купе экспресса «Бродвей лимитед».

– Черт! – воскликнула Майра. – Я сумку забыла! Разволновалась и оставила ее у кузена Уолтера…

– Ничего страшного. В Чикаго купим тебе все новое.

Она бросила взгляд на свои наручные часики:

– Как раз успею позвонить ему и попросить, чтобы он отправил ее вслед за нами.

Она встала.

– Только недолго, дорогая!

Она наклонилась и поцеловала его в лоб:

– Конечно, не беспокойся! Буду через пару минут, мой сладкий!

Выйдя из поезда, Майра быстро пробежала по платформе, затем поднялась по стальной лестнице в большой зал ожидания, где ее поджидал мужчина – мужчина с моргающими глазками и легким заиканием.

– Ну, и к-как в-все прошло, Майра?

– Прекрасно! Ах, Уолтер, ты был просто великолепен! Я так хочу, чтобы тебе дали сан – тогда ты сможешь меня обвенчать, когда я и вправду буду выходить замуж.

– Ну, я… Я же п-полчаса п-порепетировал, к-когда ты п-позвонила!

– Жаль, мало было времени! А то бы я его заставила еще квартиру снять и купить туда мебель!

– Гм… – хихикнул Уолтер. – Интересно, как далеко его занесет в его «медовый» месяц?

– Пока не доедет до Элизабет, будет думать, что я где-то в поезде. – Она помахала своим маленьким кулачком огромному мраморному своду. – Ах, и все же он еще легко отделался! Слишком легко!

– Я т-так и не п-понял, ч-чего т-тебе этот п-парень сделал, Майра?

– И надеюсь, никогда не поймешь!

Они вышли на боковую улицу; он поймал для нее такси.

– Ты просто ангел! – просияла Майра. – И я тебе по гроб жизни обязана!

– Что ж, в-всегда р-рад б-быть тебе п-полезным… К-кстати, а ч-что т-ты с-собираешься д-делать со в-всеми этими к-кольцами?

Майра, улыбнувшись, посмотрела на руку.

– Да, задача… – сказала она. – Можно послать их леди Елене Такой-Сякой… Или… У меня ведь всегда была слабость к сувенирам… Уолтер, скажи водителю, чтобы ехал в «Билтмор»!

Комментарии «Эмансипированные и глубокомысленные»

Еще в январе 1920 г., работая над гранками первого романа «По эту сторону рая», Фицджеральд консультировался с редактором издательства «Скрибнерс» Максуэллом Перкинсом о потенциальной возможности выпуска сборника рассказов.

Первые рассказы для популярных журналов Фицджеральд начал писать зимой и весной 1919 г. в Нью-Йорке, осваивая правила игры на американском литературном рынке. В то время Фицджеральд работал по найму в рекламном агентстве и пытался найти дополнительный источник дохода. Большинство созданных в то время вещей не были приняты редакциями, однако путем проб и ошибок Фицджеральду удалось освоить технологию написания нужных редакторам произведений. Как только осенью 1919 г. первый роман был принят издательством, Фицджеральд принялся немедленно использовать свои свежеобретенные навыки, что позволило ему за несколько месяцев продать в популярные журналы одиннадцать вещей, принесших порядка 3000 долларов – немалую по тем временам сумму. Большая часть этих произведений отличалась «гуляющей» композицией и структурой, строго хронологически развивающимся сюжетом, забавными диалогами и острыми наблюдениями.