Причём тут менты?!

У-уф! Корнев закончил речь. Когда рассчитывают на возражения, говорят короче, чтоб позволить оппоненту последовательно возражать на каждый из твоих постулатов. А посылы Корнева не казались мне бесспорными. Особенно насчет доброго Сахарова. Ну да ладно. Я думал о другом. Не о безумце Василиваныче, затянувшем свою амелодич-ную лебединую песню — из тех, за которые пристреливают, а о несчастном Гаррике, которого я сам, этим вот длинным белесым от постоянного курения языком подставил «Астратуру».

— Я хочу уйти! Ты понял, Игорь?

— Как не понять? Пиво? Приспичило «избавиться»?

— Нет!! Хотя… и это тоже. Игорь, наша давняя дружба с каждым днем становится все более… экзотической, скажем так, нас начинает разделять все большее расстояние — и социально, и идеологически. Мне странно, Игорь… Николаевич! Да! И если с Гарриком что-нибудь случилось…

Мне тоже пришлось закончить речь. Возможно, просто закончилось время аудиенции, а может быть, Корнев нажал какую-нибудь кнопочку, я не видел, но в комнате возник Таранов: белый свитер, серые креповые брючки… и решительная морда:

— Что, Николаич?

— Отвезите корреспондента куда надо, Дима, извини, что при свидетелях, Вад поймет, мне просто не хочется продолжать спор в подобном ключе. Тебя вновь преследуют этические моменты и морально-нравственные терзания.

— Стой! Куда — надо?! — завопил я, но оказалось, безрезультатно. Меня увлекли.

Конечно, сам Таранов должен был остаться с Корневым. Так и произошло. Зато два «камуфляжника» (у одного из них в руках мелькнул мой паспорт) посадили меня на заднее сиденье красивой машины «СААБ-9000» и увезли прочь. Мне понравилось это путешествие. Куда лучше, чем в «козелке»! Недаром говорят, что «СААБ» — тот же истребитель, только без крыльев. Мы тормознули на Московском у «Розы ветров». Ребята отдали мне паспорт и провели внутрь.

— Все будет в порядке! Никаких рапор тов! — пообещали мне они на прощанье.

За столиком у двери, то бишь рядом с выходом, сидел пергаментно трезвый Алферов. На вид он выглядел здоровым. Но — напуганным.

Тщеславному Гаррику понравилось одно: его тоже привезли в «Розу ветров» на какой-то богатой машине с эскортом.

— Да тут все девочки будут наши! — пошутил он, вытирая губы салфеточкой.

Похоже, «Астратур» открыл нам небольшой кредит. Ни о чем не спрашивая, нам принесли салаты, горячее, две бутылки красного «Мукузани», два сорта сыра — как и положено под красненькое в лучших домах Жмеринки и Бобруйска, да все это с таким почетом, что точно, все кафешные девушки уставились на нас с Гарриком, как на новые ворота… Но нам было не до девочек.

— Вернемся к нашему барану? — предложил циничный Алферов.

К этому моменту мы уже успели обменяться впечатлениями:

— Тебя били?

— Меня?! Ха! Я за тебя беспокоился…

— Меня тоже не тронули. Но пообещали «разочаровать до безобразия», если мы зашибем статейку в еженедельном выпуске.

— Гаррик, Гаррик… Это я виноват, предупредил их!

— Ерунда! Мы с тобой и не в такое дерьмо попадали! Помнишь, как к нам прикоп-ались по поводу «Макаровых» из Тулы со спиленными номерами?

Было дело. Мы тогда, не сговариваясь, написали о том, что на тульских оружейных заводах введен новый сервис. Неформальный, понятно. Умельцы спиливали с ПМ номера прямо на конвейере, и пушки автоматически дорожали на пятьдесят долларов. На черном рынке. Я написал. Через пару дней Гаррик оповестил. Наехали на обоих, одновременно. Тогда нас спасли связи Алферова с Большим домом и мои — с «Астратуром». Торговцев оружием с Апрашки прижали с двух сторон. И они извинились. Причем — никто не сел.

— Что будем делать?

— Писать! Нет, не «писать», другое ударение, Димон. Давай, сварганим в еженедельном номере полосу, вся ментура нам поможет!

— Раньше пели: «Заграница нам поможет!»

— Буйня! Прорвемся!

— Ладно, потом обсудим. Вот, кстати, и вино несут. Статьи в еженедельном выпуске успеем обмозговать. А вот что ближайшие три дня делать?! Достанут ведь, а, Гаррик?

— Нодоть зашкериться!

— Пардон?

— Да, я и забыл, что ты у нас иностранец! Зря ты меня с собой в Париж в прошлом году не взял, зря… Мелочи! Перевожу для французов! «Зашкериться» значит «лечь на топчаны», тюфяки или не помню… если ты М. Пьюзо с А. Измайловым читал, любимая фразочка!

— Нет у меня тюфяка!

— Ну, вообще-то, ты прав, можно ска зать…

(ВНИМАНИЕ! Если до сей поры я редко использовал этот устойчивый фразеологический оборот при харак передачи прямой речи г-на А. Гаррика (или Г. Алферова, как кому ближе), то только потому, что в таком случае мои с ним разговоры превратились бы в сплошное «А, ну, вообще-то, можно так сказать!» У меня до сих пор есть подозрение, что в Гарриковых статьях эта фраза отсутствует лишь по причине бдительности редакторов.)

— … можно сказать… Да! Я имел в виду затаиться, спрятаться! Ну, ты же понимаешь!

Как Василиваныч! Недаром же его ни «Астратур», ни менты найти не могут!

— Да?

— Да! Милицейские тоже ко мне по телефону приставали: «Где твой сокурсник?», «где твой сокрусник?!» А я — знаю?!

— А знал бы — сказал?! Извини, Гаррик, я из любопытства спрашиваю, есть один этический момент!