Причём тут менты?!

Преодолев искушение попросить ее проводить меня к узколицей соседке — позвонить Алешкиной подруге, я сел на стульчик в прихожей. Атас так и не появлялся, поэтому стоило поимпровизировать:

— Надеюсь, ты понимаешь, тот факт, что компетентные органы позволили тебе добровольно поделиться информацией со мной, а не стали вызывать тебя на допрос, лучше не афишировать?

— Понимаю… спасибо… — прошептала она.

Вряд ли она была баскетболисткой, ножки идеальной формы, никакого избытка мускулов… волей-неволей, я вгляделся повнимательней. Так, что она запахнула халатик. Где же Атас?!

— Чаю… — попросил я голосом умирающего лебедя.

Если вы когда-нибудь слыхали такой голос, то понимаете, что отказать ему невозможно! Вода успела закипеть, а чай — завариться, когда наконец в дверях квартиры возник строгий Атас.

— Подследственный Осокин!

— Я! — прошипел мой голос.

— Вам пора, — Атас посмотрел на Лину. — Надеюсь, вы понимаете, что тот факт, что мы предоставили вам возможность пообщаться с подследственным и не стали вызывать вас к себе на допрос, лучше не афиши…

Я выронил недопитую чашку ему на ногу. Атасу такого намека оказалось достаточно.

— Смешно, — отметил он, повернув ключ в замке зажигания своей тачки.

— Да, я ей то же самое ска…

— Я не про то. Человек. Звоню. Открывает. «Иван Иваныч?» Кивает. Получает по печени. Засыпает. Обыскиваю: нет оружия! Ухожу покурить. Звоню еще раз. Открывает на цепочке. Получает пальцем в шею. Засыпает. Снимаю цепочку. Смотрю — в правой руке «Перфекта». Держи.

Атас протянул мне маленький газовый пистолетик восьмого калибра.

— Все равно у него нет разрешения! Случайность, что вчера не конфисковали. Возьми! Твоя компенсация. Продашь — отобьешь то, что на врачей потратил!

Это был один из самых длинных рассказов, которые я услышал из уст Атаса за все годы нашего знакомства. И он явился доказательством того, что в нашем странном мире у каждого свои представления о чести.

— Атас! Координаты подруги…

Выслушав, он схватил «Дельту», набрал сообщенный Линой номер…

— Можно Олю?! Один знакомый…

Долго, должно быть, минуты две он слушал, ничего не отвечая, затем просто нажал отбой.

— Родители, — пояснил он мне, — тоже в истерике. Второй день ищут.

— Ищут пожарные, ищет милиция…

— Звякни своим корешам-мафиозникам, — он протянул мне телефон, — пусть на всякий пожарный проверят. По крайней мере будут в курсе.

Диспетчера я узнал по голосу: Глеб Сви-диров, человек Горина. Это показывало, что в «Астратуре» действительно отнеслись к происшедшему серьезно. Обыкновенно в их сыскном на телефонах сидит какая-нибудь «шестерка», чьи обязанности — просто принимать, отмечать и передавать сообщения по всем контрактам агентства, сыскным и охранным.

То, что они выделили одного человека — и какого человека! — контролировать одно дело, кое-что значило! Неожиданно Свиридов тоже поведал мне много нового. Наверное, Корнев все же распорядился держать нас в курсе.

— Они прочесали всю «Долину трех дураков», район убийства, — передал я информацию Атасу, — накрыли пару притонов, но все, как сказал Глеб, «рамки держат», пока никаких нитей. С родителями Алешкиной подруги поговорят сами, знакомых выявят. От нас ждут результатов по «Тыр-пыру».

— Три часа дня. — Атас лениво вырулил на Гороховую, позволил обогнать себя какому-то «запорожцу». — Нет смысла ехать в «Тыр-пыр» до семи, до начала концертов. Нет смысла лезть на дорогу «Астратуру». Нет смысла потеть. Едем к тебе. Тебе есть смысл отлежаться. Поспать. Я посижу на телефоне.

— Договорились.

Кофеиновые таблетки, которые скормил мне Атас, уже переставали оказывать свое действие. Я отрубался… но когда мы переезжали через канал Грибоедова, нас ударила в борт вырулившая с набережной «мазда». Как известно, «главной дороге» нужно уступать. Но «мазда» почти перекрыла нам путь. Атас резко затормозил, я проснулся. Тяжелоатлеты из «мазды» ринулись к нашей «девятке». Я даже приободрился, после вчерашнего мне очень хотелось поучаствовать в каком-нибудь избиении вредных младенцев в качестве зрителя. А в том, что Атас уделает этих четверых культуристов, можно было не сомневаться. Тяжеловесы были его специальностью — что коровы для тигра.

— Ты, фраер, знаешь, во сколько это тебе встанет?! — замычали атлеты, указывая на вмятину на бампере своей тачки.

Атас меня разочаровал:

— Что-что? — вежливо спросил он, как бы ненароком мелькнув своим удостоверением.

— А, мастер… Извини, друг… Не правы…

— Нет претензий, — вежливо ответил Атас. — Да ну, связываться… — робко попытался оправдаться он, когда мы уже переезжали Дворцовый мост.

И чтоб отвлечь мое внимание от недавнего эпизода, переспросил:

— А что ты сказал? Какую «долину» они прочесали?

— Район убийства, — подобной серости я от него не ожидал, — проспекты Ударников, Наставников, Энтузиастов…

— Кхм…

Труды Праведные

Общежитие давно уже сдавало половину этажа в аренду какому-то туманному ТОО, но такой грохот здесь слышали впервые. Человек восемь «качков», резко подваливших к дому на двух тачках, прошлись по арендуемой площади, как домашний ураган.