Причесывая жирафу

– По моему мнению, – сказал я, – этот тип ненормальный. Эти картины он крал не для продажи, но чтобы удовлетворить свое желание. А теперь пойдем спать, а то я уже валюсь с ног. Большое оживление царило на краю площади.

Я опять увидел красный цвет на крыше санитарной кареты. Я спросил о том, что происходит, у одного служащего цирка, того, который причесывал жирафу в мое отсутствие (значит, он – помощник причесывателя жирафы).

– С рабочим на кране произошел несчастный случай, – ответил тот. – Он поднялся на свое рабочее место, но, войдя в кабину, закричал и упал вниз. По счастью, он упал в кучу песка, и так удачно, что у него только сломаны обе ноги и обе руки, потом у него сместилось несколько позвонков, рана в черепе и еще одна рана на спине. А остальное – сущие пустяки.

Беру посмотрел на меня.

– А что, в Италии существует техника безопасности? – спросила меня эта благородная и чувствительная душа, голос которой дрожал от упрека.

Эпилог

После пятнадцати часов сна, восстановившего мои силы, мы проснулись свежими и уже в Милане.

За это время все пришло в порядок. Барнаби смог забрать свои инструменты, а швейцарская полиция задержала Пивуникони и его партнершу с драгоценным грузом.

Престижератор находился в одном отеле в Бени. Он прописался под фальшивым именем, сам себя выдал в минуту рассеянности, заставив исчезнуть ортопедический бандаж у портье.

Мы трогательно прощались с Барнаби.

Мы пили шампанское, поздравляли себя с успешным завершением дела. Он ничего не делал, чтобы удержать нас. Он прекрасно понимал, что флики в цирке – это несерьезно.

Он просто сказал, что ангажирует новые номера, чтобы заменить нас и Пивуникони.

Беру попросил у него разрешения увезти тигра (которого, как он ему сказал, он нашел), и Барнаби великодушно согласился на это за восемьсот тысяч франков: все сбережения Толстяка.

Нужно было видеть, как он был счастлив, мой булимик, со своим милым полосатым котенком.

– Вот уж удивится моя Берта, – вздохнул он. – Только бы она не причиняла ему слишком много неприятностей!

– Ты еще не нашел имя для своего полосатого? – спросил я, указывая на тигра.

– Ну, конечно! – возразил он. – Я назову его Клеменсо!