Причина смерти

— Если подкожный слой жира истончится, это будет сказываться на здоровье.

— У меня просто избыток и здоровья, и жира.

— Я буду чувствовать себя виноватой, если ты в результате заработаешь анорексию. Уж мне-то известно, что неправильное питание способно убить человека. Ты сама видела жертв подобных диет.

— У меня нет проблем с питанием.

Я подошла к ней и села рядом, повернувшись спиной к мягкому теплу очага.

— Ну что ж, похоже, мне придется поверить тебе на слово.

— Ага.

— Послушай, — продолжала я, похлопав Люси по ноге, — ты ведь была приписана к КСЗ в качестве технического консультанта. Подразумевалось, что тебе не придется ни спускаться по веревке из вертолета, ни бегать наравне с мужчинами.

— И это ты говоришь мне про всякие ограничения, — вспыхнула она. — Что-то я не помню, чтобы ты делала себе какие-то поблажки только потому, что ты женщина.

— Я знаю свои пределы, — возразила я, — и к тому же стараюсь по возможности работать головой. Вот так и выживаю.

— Послушай, — с чувством откликнулась Люси. — Я устала от программирования и роботов. И потом, каждый раз, когда происходит что-то важное, допустим, взрывы в Оклахома-Сити, парней отправляют на авиабазу Эндрюс, а я остаюсь. Или если даже и еду с ними, то меня запирают где-нибудь в маленькой комнатушке, как полную дуру. А я не дура, черт побери! Я не хочу быть просто девочкой с ключом.

В ее глазах блеснули слезы, и она отвернулась.

— Я в состоянии пройти любую полосу препятствий. Могу спускаться по веревке, могу быть снайпером и нырять с аквалангом. Более того, я не показываю виду, даже когда они ведут себя как придурки. Ты же знаешь, что не все рады видеть меня рядом.

Я ничуть в этом не сомневалась. К Люси относились по-разному, поскольку она обладала прекрасным аналитическим умом, но отличалась неуживчивостью. К тому же она была красива в том классическом смысле, который предполагает сочетание здоровья и силы, и меня изумляло, как ей удается выживать в спецподразделении, состоящем из пятидесяти мужчин, ни одному из которых она никогда не назначила свидания.

— Как Джанет?

— Ее перевели в периферийное отделение в Вашингтоне, будет работать по административным преступлениям.

— Это, наверное, произошло совсем недавно? — озадаченно поинтересовалась я.

— Да, — подтвердила Люси, сложив руки на коленях.

— А где она проводит сегодняшний вечер?

— У ее семьи есть кондоминиум в Аспене.

Мое молчание можно было расценить как вопрос, и ее голос прозвучал довольно раздраженно.

— Нет, меня не пригласили. И совсем не потому, что мы с Джанет не ладим. Просто это была не такая уж блестящая идея.

— Понимаю. Значит, ее родители еще не знают, — немного поколебавшись, добавила я.

— Черт, а кто вообще знает? Думаешь, мы не скрываем это на работе? Делаем все вместе, но каждая при этом следит, чтобы к другой кто-то не приклеился. Это такое удовольствие, — с горечью добавила она.

— Я знаю, как бывает на работе. И я тебя об этом предупреждала. Но гораздо больше меня интересует семья Джанет.

— В основном все из-за ее матери. Сказать по правде, не думаю, чтобы ее отцу было до чего-то дело. Но принимать это он не желает, потому что это означало бы его признание, что он упустил что-то в воспитании дочери. Моя мать, кстати, рассуждает в том же духе. Но она хотя бы допускает мысль о том, что не она, а ты что-то сделала неправильно. Ведь это ты, как она утверждает, занималась моим воспитанием и была моей «матерью».

Защищаться от нападок моей единственной сестры Дороти, которой, к несчастью, довелось стать матерью Люси, не имело смысла.

— Теперь, правда, у матери появилась другая теория. Она говорит, что ты и была той самой первой женщиной, в которую я влюбилась. И этим все объясняется, — с иронией продолжала Люси. — Ее не интересуют такие мелочи, как кровосмешение, и то, что у тебя нормальная ориентация. Ты же знаешь, она ведь пишет все эти глубокомысленные детские книжонки — значит, она знаток психологии и заодно сексотерапевт.

— Мне жаль, что, кроме всего прочего, тебе приходится расхлебывать еще и это, — с сочувствием произнесла я. Говорить на такие темы было нелегко, и я не знала, как правильно себя вести. Я еще к этому не привыкла и даже боялась подобных откровений.

— Знаешь… — в гостиную вошел Марино, и Люси поднялась, — с некоторыми вещами приходится уживаться.

— Ну, а у меня есть для вас новости, — объявил Марино. — По прогнозу, вся эта дрянь начнет таять. Так что отправляемся завтра с утра, все должны быть готовы к отъезду.

— Завтра же Новый год, — напомнила Люси. — И что-то я не пойму, почему мы должны уехать отсюда?

— Потому что мне необходимо доставить твою тетю на квартиру к Эддингсу. И Бентону тоже не мешало бы притащить туда свою задницу, — чуть помедлив, добавил он.

Я постаралась не реагировать на его слова. Бентон Уэсли был начальником отдела уголовно-следственного анализа ФБР, и я очень надеялась, что не увижусь с ним в праздники.

— Что ты хочешь этим сказать? — спокойно спросила я.

Он уселся на диван и некоторое время задумчиво смотрел на меня. А потом ответил вопросом на вопрос: