Причина времени

Вот почему так опередивший свое время Вернадский остался непонятен со своим непривычным выражением “монолит жизни”, с помощью которого он пытался выразить мысль о прочном единстве жизни. Неоднократно он указывал на недостаточность представления об изменчивости, и считал неизмеримо более важным для себя продолжить поиски старых натуралистов и настойчиво выяснять пределы сохранения жизни, устойчивость поля жизни, которые нельзя понять на путях биологических, физиологических закономерностей, а только рассматривая организм в единстве со средой, которая является произведением биоты. Эволюция внешне заключается не только в наращивании физиологических изменений, а смысл ее в решении задачи: как при изменениях обеспечить прежнюю устойчивость жизни. Существенны невидимые нити, ткущие совсем иной тип эволюции, о котором он впервые догадался: изменение всего поля жизни вместе со своей внешней средой, эволюция всей геологической оболочки. Представление о недавнем возникновении жизни из инертной материи с этой точки зрения не имеет никаких аргументов в свою защиту, оно попросту ненаучно. Весь огромный земной шар, все его оболочки, атмосфера, гидро- и литосфера и далее – гранитная, базальтовая и другие слои есть минеральное тело жизни, скелет биосферы. (44). Литотрофные, то есть питающиеся минералами хемосинтетические сообщества организмов, сопряженные с другими сообществами, о существовании которых во времена Дарвина ничего не знали, располагаются в каждом логическом узелке – энергетическом центре биосферы. Все газы, все минералы, все растворы, все более или менее сложные образования биосферы есть произведения ЖВ.

Исследования экологической роли мельчайших организмов – литотрофов показали необозримое поле их жизнедеятельности. Там действует “постулат Бейеринка”, сформулированный одним из основателей микробиологии Мартином Бейеринком: “Бактерии развиваются повсюду, где есть условия для этого развития”. (Заварзин, 1979, с 5). Из этого правила, собственно говоря, и развивается учение об экологическом “пространстве логических возможностей” микроорганизмов, занимающих все мыслимые ниши.

Таким образом, те представления об эволюции, которые сложились в биологии со времен Дарвина, требуют приведения их в соответствие с принципами биосферы Вернадского, подтверждаемыми современной экологией микроорганизмов. Основной порок “школьной эволюции” заключается в мысли о примитивности живых существ и о развитии их от простых до сложных. Ведя отсчет от человека, как вершины эволюции, мы вглядываемся в геологическое прошлое, населенное как бы все менее совершенными организмами, примитивными, вымершими, не сумевшими приспособиться.

Но сведение эволюции на творчество форм важно, но недостаточно. В более общем проблемном поле, на границах наук, хотя бы в просторах биогеохимии или даже экологии, мы увидим, что эволюция предстанет существенно иначе: уменьшением “пространства логических возможностей” от бактерий до человека, идущее в течение 0,7 миллиарда лет. С экологической точки зрения все это время шло стремительное закрытие экологических ниш, то есть специализация организмов в своих узких экологических рамках и стремительная дифференциация. Недаром Бергсон считал приспособление не прогрессом, а ровно наоборот, затуханием “e lan vital” в пределах данного вида. Любое приспособление есть тупик, отвлечение, окончание жизненного порыва и творческого изобретения нового, превращение данной ветви прогрессивного восхождения организмов в боковую.