Причина времени

И вот теперь с биосферной точки зрения, почему, несмотря на необоримую силу размножения или абсолютного движения, не все на свете оживлено, не все вещество стало живым, а есть только тонкая пленка жизни на нашем земном шаре? Нельзя жизненность полностью “передать рожденному”, и любое движение инертных масс в конце концов, будучи предоставленным себе, становится относительным и затухает. Не об этих ли “обстоятельства дела” всегда знали философы и поэты и так выразительно говорили о них, когда писали о бренности всего существующего, о преходящем времени, о разрушении всего и вся ? “Река времен в своем стремленье уносит все дела людей”, – писал Державин в хрестоматийном своем стихотворении.

А ведь представления Бергсона и Вернадского никак не сочетаются с этими интуитивными жалобами на “всепожирающую силу времени”. В двадцатом веке в науку стали проникать идеи, что не время виновато в разрушении и пожирании все и вся, а вот те самые “обстоятельства дела”, о которых говорит Платон. Начали складываться представления, что время связано с положительным становлением, а не с гибелью, оно всегда только на подъеме, а не на спуске.

Но что собой представляет спуск и какое отношение он имеет к живому миру? Как может еще что-то сохраниться в мире при таком всеобщем и могущественном стремлении его к распаду?

Возьму на себя смелость предположить, что проблему можно в общем виде легче и адекватно описать, если применить принцип Ламарка. Таковой в науке не известен, несмотря на огромный след, оставленный Ламарком в последующем развитии естествознания. Однако рискну указать, что одно из его наблюдений и обобщений заслуживает пристального внимания и возведения в эмпирический принцип, то есть в очень общее положение, проходящее через множество научных дисциплин. Оно вписывается и до некоторой степени хорошо объясняет предложенную Вернадским простую модель пластов реальности (состояний пространства) или введенное в предыдущей главе понятие актуальной поверхности. Принцип Ламарка выражает форму связи между состояниями пространства, объясняет их неразрывность несмотря на непримиримую противоположность во всех основных своих характеристиках.

Ламарк, как мы помним, многократно и по разным основаниям, по различным критериям и признакам составлял список противоположностей живого и неживого, или, как он тогда называл, организованных и неорганизованных тел природы, за исключением которых в ней ничего нет. Что же он искал, какая умственная задача перед ним стояла, когда он сопоставлял живое и неживое? Ламарк шел в данном направлении, пытаясь найти наиболее общее, но достаточно специфическое в действии живых тел в отличие от неживых. В сочинении “Аналитическая система положительных знаний человека, получаемых прямо или косвенно из наблюдений” Ламарк попытался как-то подытожить свою сводную таблицу в одном общем соображении: “Все живые тела, для того, чтобы жить, т.е. для того, чтобы у них могли осуществляться их жизненные движения, нуждаются не только в сохранении в их частях такого состояния и порядка вещей, при которых возможны их жизненные движения, но, помимо того, и в действии стимулирующей причины, способной возбуждать эти движения”. (Ламарк, 1955, с. 63). Вот об этой стимулирующей причине и идет речь. Ламарк ищет путеводную нить для отыскания причины движения живых тел – вообще всех живых тел независимо от их формы и несвязно с конкретными образами их жизни, то есть как сейчас говорят, с их экологией. За это его позднее обвинили и до сих пор обвиняют в витализме, однако, думаю, дело гораздо сложнее. (48). Ламарк не искал ничего таинственного наподобие жизненной силы, он хотел найти естественную, физическую, реалистическую причину живого движения, которая поддавалась бы адекватному описанию.