Причина времени

“Мы сохраняем эмпирическую реальность пространства (в отношении всякого возможного внешнего опыта), хотя признаем трансцендентальную идеальность его, т.е. что пространство есть ничто, как только мы отбрасываем условия возможности всякого опыта”. (Кант, 1994А, с. 53-54). То же – о времени: “Наши утверждения показывают эмпирическую реальность времени, т.е. объективную значимость его для всех предметов, которые когда-либо могут быть даны нашим чувствам... Такие свойства, присущие вещам сами по себе, вообще никогда не могут быть даны нам посредством чувств. В этом, следовательно, состоит трансцендентальная идеальность времени, согласно которой оно, если отвлечься от субъективных условий чувственного созерцания, ровно ничего не означает и не может быть причислено к предметам самим по себе (безотносительно к нашему созерцанию) ни как субстанция, ни как свойство”. (Кант, 1994А, с. 58).

Еще более точно, уже не на уровне серых категорий, которые непонятны тем, кто мало имел дела с философией, а на уровне физиологии человека, Кант говорит о локализации пространства и времени в человеческом существе. И это говорит о Канте как о весьма здравомыслящем ученом, а не как о заумно мыслящем небожителе, как многие его считают. Отсчитывающие время часы, говорит он, запрятаны где-то в глубине нашего существа. Не может чувство пространства и времени возникнуть до всякого опыта без какого-то телесного субстрата внутри нас, без свойства нашего тела. Такая догадка, которой принадлежит в рамках нашего повествования большое будущее, высказана в “Пролегоменах”. Наша физиологическая система, говорит Кант, предшествует всякому чувствованию, она дана, а уж затем ощущается и результаты этого внутреннего “измерения” применяются. “Само ощущение и не занимает никакой части пространства или времени, но переход к нему от пустого времени и пространства тем не менее возможен только во времени”. (Кант, 1994Б, с. 68).

И теперь осталось сказать о нашем ключевом понятии, которое возникает у Канта в рассуждениях о времени и пространстве – о причине времени. Кант возводит ее в причину мира. Понятие причины свойственно не вещам, а опыту, потому что тот располагается во временной последовательности. Опыт выводится из рассудочных понятий. (Кант, 1994Б, с. 73) . Так ли это на “самом деле” мы никогда не узнаем. Нам кажется, что законы природы – это то, что в ней содержится. А они есть опыт, следовательно, в равной мере и предписание рассудка. В природе нет конических сечений, они предписаны математикой. Точно также нет кислого или сладкого или других распоряжений опыта. Вот почему в конце концов “мы вынуждены смотреть на мир так, как если бы он был творением некоего высшего разума и высшей воли”. (Кант, 1994Б, с. 122) . Нам не дано познать мир таким, как он есть на самом деле, потому что совсем на самом деле он явление нашего опыта. Мир имеет смысл только по отношению к нам, а больше и не нужно. Этим мы познаем свойства мира без причины мира, но в основе его свойств – отношение высшей причины к миру.

Таким образом, развитая в “Трансцендентальной эстетике” “Критики”, а затем повторенная и развитая в “Пролегоменах” теория является первой могучей догадкой о реальности пространства и времени, принадлежащего не окружающему вещному миру, а познающему существу. Вот во что превратилась античная интуиция о локализации времени и пространства в душе и ньютоновское представление об абсолютных времени и пространстве. Слишком общая идея с развитием знания приобрела гораздо более точные очертания и богатые, многочисленные свойства и возможности. Кант обнаружил, что добываемый наукой факт природы не объективен, не существует сам по себе, а возникает как научный только вместе со способом его обнаружения, основанном на пространственно-временных параметрах. И такой способ познания, как бы навязывающий “вещи в себе” наши априорные формы, – не недостаток, от которого надо избавляться, а достоинство, которое надо развивать и в которое надо вдумываться. Кант дал первое философское описание “антропного принципа”. Через двести лет после него эти его, возможно, и не вполне ясные рассуждения были переформулированы в чистой науке, когда она дошла до познания невидимого атомного и субатомного мира. Они выражены, например, в основном квантовом постулате Бора. (19). Строгая физика обнаружила то, о чем догадывался Кант: научная реальность есть реальность пограничной полосы, где сходятся явление и то, что в нем не содержится: пространство и время, присущие только человеку, в данном случае, познающей личности. Квантовые принципы, предел определенности измерений – все это развитие “априорных принципов”, о которых давно догадался Кант.