Причина

Наши отношения, как мне кажется, это большое зеркало, отражающее отношения в принципе. Мы с вами можем любить наши семьи, и наших близких, потому что мы для этого созданы. Мы все на этой планете связаны между собой, потому что все мы связаны с Богом. Он — это Отец, Сын и Святой Дух — начало всех начал. Некоторые говорят, что мы созданы любящим существом, чтобы самим создавать любящие существа вокруг себя. Поэтому неважно, кого я люблю на земле — моя любовь к ним не должна превосходить любовь к моему небесному Отцу. Если получается наоборот — значит у меня появился идол. Как будто я влюблена не в своего супруга, а в его отражение. Я бы предпочитала быть одной и разговаривать только с его холодным изображением. Это изображение не могло бы мне ответить или обнять, оно не могло бы мне помочь, когда это нужно.

Также было с моими отношениями в семье. Любовь к ним помогала мне держаться ещё немного, но не спасала меня. Мне нужно было найти её корень — источник всех отношений, отношения, от которых образуются все остальные.

В какой-то момент мои любимые отношения не оправдали того, чего хотело моё сердце. Жить для своей семьи — недостаточная причина, чтобы поддержать тебя во все времена. А мои времена скоро должны были измениться.

Я чувствую, что попал в место, для которого не был создан. Но Бог хочет, чтобы я нес его благодать, не обращая внимания на мутное стекло искаженного стакана мира, который жаждет хотя бы капельки Его милости. Я живу и танцую в полумраке. Я охотник на тени.

Timothy Willard

10 причина, по которой я жива

Ярость, ярость, ярость! Миру было всё равно! Это была их ошибка. Она же свалила это на меня тоже. Ярость, ярость, ярость.

«Если бы ты только не вляпалась во столько неприятностей в школе!»

Ярость и истерика.

«Слишком много стресса — слишком много стресса из-за тебя».

Я приехала сюда, чтобы мне стало лучше. Я думала, если у моих бабушки с дедушкой есть деньги, я не буду обузой в их доме. После последней вспышки насилия в семье в доме моей мамы, полиция посоветовала мне переехать. Мне было 16. Мне сказали, что моя бабушка возьмет меня, и я должна буду жить с ней в Миссисипи. Мне сказали, что моя мама не хочет, чтобы я продолжала разыгрывать драмы в её доме перед братьями и сестрами. Но даже не смотря на то, что их слова были разумны, кто-то ещё должен был сказать мне, что уехать — это нормально. Всё чего я хотела — это помочь моим братьям и сестрам, и я не понимала, как мой отъезд поможет им. Мой отчим спросил полицейских, может ли он поговорить со мной наедине. Волосы моего отчима, длинные, кучерявые закрывали его лицо, когда он говорил, наклонив голову. Когда всё стало серьёзно, ему было тяжело смотреть мне в глаза. Я знаю это, потому что он любил меня и не хотел плакать.

«Лейси, я научился кое-чему, когда был на реабилитации. Я хочу поделиться этим с тобой».

Он протянул мне бронзовую монетку с какой-то надписью. Я наклонила голову, что бы прочитать, в то время как он проговорил её вслух.

«Боже дай мне терпения, чтобы принять вещи, которые я не могу изменить, мужества, чтобы изменить те, что могу и мудрости, чтобы отличить одно от другого».

«Так, и что это значит?» — спросила я.

«Это значит», он сказал и обнял меня, обволакивая знакомым запахом его кожаного жакета, сигарет и мотоциклетного выхлопа. «Эта одна из тех вещей, которые ты можешь изменить, я знаю ты не хочешь оставлять малышей. Но я буду здесь, присматривая за ними, пока твоя мама работает. И я не хочу, чтобы ты уезжала, потому что я буду очень скучать. Тяжело принять правду, но иногда нам нужно помочь самим себе, прежде чем помогать другим».

«Так ты думаешь, мне нужно уехать?».

«Я думаю нужно уехать…чтобы тебе стало лучше».

Вот поэтому я и была здесь, у бабушки. Я приехала, чтобы мне стало лучше. Я была за тысячу километров от моих братьев и сестёр, которым, как думала моя мама, будет лучше, если меня не будет рядом. Но сейчас, с постоянными истериками моей бабушки, я чувствовала, что уехала из одного печального места, чтобы всё испортить в другом.

Я уверенна она не имела в виду того, что сказала, но её слова вклинились в мою голову, и боль заполнила моё сердце. Я могла бы быть сиротой. Думала я.

Я чувствовала себя так, и была. Ужасное чувство, что я сирота, заполнило меня. Бабушка была полна боли и продолжала выплёскивать свои страхи и обиды. Я внимательно слушала, чтобы подтвердить мучившую меня мысль: Мир будет лучше без тебя. Она не должна была говорить фразу даже близко похожую на: «Лучше бы ты умерла», для того чтобы я восприняла всё, что она говорила до этого именно так в моей голове. Я искала причин, чтобы сдаться. Я искала «благородных» причин. Да любые причины превращались в «благородные» в моей голове. Я не могла вспомнить хотя бы одного случая, чтобы я засыпала, не рыдая. В ту ночь я подсчитала все те случаи, когда я делала чью-то жизнь тяжелее и решила, что была скорее обузой чем чем-то ещё. Я довела себя до веры в то, что я всем лишь усложняла всем жизнь.