Причинение смерти (СИ)

Армейцы не обладали ораторско-поэтическими способностями и чисто физически не могли во всех красках рассказать что творилось за условно-безопасным "заборчиком". Но тут особо богатое воображение и не требовалось. Скупых слов вполне хватало.

Разгул анархии, безумия, жестокости и насилия.

Каменное крошево, хрустящее под подошвами сапогов.

Запах порохового дыма, гари и сладковатого смрада разложения, разъедающие слизистые оболочки ноздрей и глазных яблок.

Смерть. Смерть за каждым углом и поворотом, в каждом окне, в каждом переулке и каждом подъезде с выломанной дверью. Демонстративно повешенные на толстых ветках деревьев покойники, мерно раскачивающиеся в такт порывов ветра. Разорванные трупы, обглоданные другими мертвецами, которым не повезло восстать из могил, а не тихо-мирно пожираться червями.

Некоторые районы Москвы горели очагами ожесточенных перестрелок, окаймленные жирными столбами черного дыма. Другие сохраняли условную спокойность — уже произошел активный передел территорий и установление вертикали власти, там, в основном, все было довольно тихо, максимум, осторожные терки на границах. Но новых уборщиков как-то в Первопрестольную не завезли, а посему следы "веселья" уродов всех мастей так и оставались гнить на своих местах. Миниатюрные зиккураты из черепов, содранные лица, прибитые к заборам, сожженные люди, окровавленные ошметки — пополам человеческие с демоническими. Нежить, что вроде как должна была стать главным фактором мирового краха постепенно отодвигалась на второй план. Одиночки Голодных или небольшие стайки Безвольных — это вообще не идет ни в какое сравнение со свихнувшимся Игроком, набравшим с десяток уровней на разномастной живности, после чего решивший, что вот этот лоскут городской застройки есть ничто иное, как его полноправная вотчина, в пределах которой он жестоко убивает все и вся, украшая крыши домов пограничными знаками из костей и кусков плоти. Вот только не стоит совсем уж забывать про них, мертвые так же развивались, и если с тем же Безвольным может справиться даже подросток, вооруженный огрызком арматуры, то вот с Хищными и тем более упырями могут возникнуть существенные проблемы. Упырей вообще пытались валить одними из первых, едва слышали о их предполагаемом присутствии в определенном микрорайоне. Это же сраная лавина прямиком из Преисподней — прочеши область частым ситом, но пропусти одного, одного-единственного упыря и все. Он подобно ночному падальщику будет лакомиться человеческими или иными другими останками, разжираясь до вурдалака, постепенно формируя вокруг себя свиту из других клыкастых тварей, что неплохо конвертируют живых в мертвых. В то что вурдалак — вершина их иерархической лестницы верилось как-то слабо и не особо хотелось проверять это на собственной шкуре, отдавая кровопийцам отвоеванную от всякой погани землю.

Дикие животные, бандиты, фанатики, зверолюды, гоблины, орки, иногда тролли и огры, демоны… это далеко не то, что хочется видеть у себя под окнами и осознавать, что в любой момент это может завалиться с двух ног в твой дом, изнасиловать жену и дочь, после чего убить и сожрать тебя вместе с сыновьями, бодро ковыряясь костями бабушек и дедушек в зубах, поглядывая на ярко полыхающие руины всего, на что ты угробил свою жизнь.

Но особняком стоял некий Хим.

Именно его имя чаще всего мелькало в пьяном бреду вояк и добровольцев, вперемешку с самыми грязными ругательствами, которые только могли соскрестись на язык с проспиртованной подкорки иссыхающего мозга. Большая часть беженцев с юго-восточного направления, где и промышлял этот ублюдок, была покалечена, что физически, что морально. Химеры активно вытесняют остальную нечисть со своей земли, ставя на конвейер умерщвление членов рода людского. Ровные ряды огромных пауков и прямоходящих насекомых, стремительные стаи летающих инсектоидов, с которыми просто бесполезно ввязываться в стычки, ибо они как-то связаны друг с другом — на зов помощи одного придет десяток других. Они убивали или же брали в плен, что скорее всего было в разы хуже, ибо о судьбе заложников никто не мог сказать ничего внятного, да и не видели их больше никогда, что порождало лишь теории одна безумнее и зловещее другой.

Хим стал одним из крупных Игроков в этой шахматной партии. Щетинин, как обличенный властью, пусть и в числе низших эшелонов, мог ухватить крупицы информации, немного отличные от общей линии пропаганды военного времени, прущей из каждого утюга. И Вовану нравилось, то что он слышал — если такой же человек, как он, из плоти и крови, смог так высоко подняться практически в одиночку, не считая своих богопротивных творений, то чем Щетини хуже?