Причины и следствия

Снял туфли. Повесил на вешалку куртку. Глянул в зеркало. Уставший. Под глазами темнели круги. Свитер топорщился. Значит, опять стал терять в весе. Гладкий паркет не скрипел, и мои полосатые носки со стороны смотрелись, наверное, забавно.

Рыжий сидел на мягком чёрном офисном стуле. Кинул взгляд на меня, жестом показал на кровать. Я сел и уставился на монитор. Заставка из фильма "Матрица". Всё ясно, чем увлекается пацан.

— Давай фотку, — сказал, не оборачиваясь.

Я вынул из кошелька купюру.

— Держи. Посмотри внимательно на женщину в чёрном. Мне нужно знать, кто она.

Схватил и сразу положил на сканер. Затем увеличил на мониторе.

— Глянь, какая смазанная.

— Ты прав, — согласился я.

— Мильтов, — обратился ко мне после паузы, в течение которой что-то быстро искал. Может, пытался свериться с базой данных. Кто его знает. — Чувак, дело — дрянь. Черты слишком смазаны. Ничего не выйдет. Уж извини, — встав, развёл руками. Вышло театрально.

Я забрал фото. Противоречивые мысли и безнадежность душили меня изнутри. Говорить не хотелось, я уже выходил в коридор.

Не знаю, что нашло на пацана, но он окликнул меня:

— Постой. Не надо мне денег. Я Димычу должен. Давай отдам долг тебе. Рассказывай всё, что нарыл, и выкладывай козыри. Помогу, чем смогу, только возьми меня с собой.

Смерил его взглядом. Малой ещё. Тринадцать-то лет. Бойкий. А в глазах горит тоска по приключениям. Подумал, посмотрел в его хитрые зелёные глаза. Он хоть и умный, но я не вправе брать на себя такую ответственность. Открыл было рот, но отказ не вышел. Вместо этого ответил, а отчётливой вспышкой — воспоминание: я был таким же в юности. Таким же шустрым и острым на язык. И также любил участвовать в деле. В любом, в котором мог почувствовать на собственной шкуре, что значит риск.

— Хорошо, едешь со мной. — Увидел радость в глазах. Отрезвил слегка, продолжив: — Мои правила не нарушать, а будешь плохо себя вести, спроважу обратно. — Ухмыльнулся, чувствуя, как его проняло. Увиденная картина позабавила. Осторожность ещё никому не повредила. — Собирайся, едем к Фроловой.

Он ничего не сказал. Злился. Я медленно одевался, ожидая его в коридоре, рассматривая изящный торшер и дорогие обои.

Ехали мы молча. Вовка всю дорогу дулся. Я не собирался идти ему навстречу и просто смотрел в окно. Маршрутка была свободной, в ней я расслабился и прикрыл глаза. Сон подступил незаметно.

— Не спи, Мильтов, ты что? — зазвенел над ухом возмущённый голос.

— Не сплю я, Шаляпин. Не сплю. На следующей выходим, кстати.

Слегка улыбнулся, глядя на его побледневшее лицо и лёгкий страх, показавшийся в глазах. Попляшет он ещё у меня. Ой, как попляшет. Я же говорил, что злопамятный.

………………….

Они приходят к вам ночью,

Демоны, Духи, злые феи.

Они выползают из подвала

И заглядывают к вам под одеяло.

Mein Herz Brennt (Rammstein)

По лицу Фроловой, открывшей мне дверь, я понял, что женщина уже давно меня дожидается. Ждала, что позвоню и разгоню тревогу. Как бы не так. Ах, эти женщины. Всегда надеются до последнего.

При виде мальчишки, прятавшегося за моей спиной, её глаза расширились. Хорошенькое лицо побледнело. Тонкие, дугообразные брови взметнулись вверх. Я опередил её, сказав:

— Он со мной.

Не тяня время, перешла к делу:

— Андрей. Сестра сегодня не пошла в школу. Ей плохо. Врачи не знают, что с ней.

Я снял куртку. Туфли оставил. Вовка бежал следом за мной, словно преданная собачка. Спешил, хотел посмотреть на Олю. В комнате было прохладно, хотя отопление включено. Я бросил взгляд на измождённое лицо Оли. Девочка боролась со сном. Я чувствовал её сонливость на вкус. Лилово-красная, жаркая, невыносимая. Отгородился, приглушив свой талант. Посмотрел в окно. Смеркалось.

— Можно мне кофе? — не оборачиваясь, спросил, чувствуя, что Фролова в комнате.

Она не обратила внимания на мой вопрос, задав встречный:

— Ну как, что ты думаешь?

Я пожал плечами. Правда была суровой.

— Только одно. Женщина на этом снимке как-то замешана. Ангелина, кто она?

Задумалась, рассматривая фотографию. Сама в тонком шёлковом халате, в коротком. Обрисовывал стройные ноги. Мальчишка уставился во все глаза. Я дотронулся до его плеча, жестом показывая, что всё вижу…

Вовка встал с дивана и подошёл к Оле. Улыбнулся, присел на краешек кровати:

— Вовка — помощник Андрея. — Улыбка сделалась шире.

Да он издевался! Я молчал, буравя его взглядом.

— Не знаю я её и раньше никогда не видела, — подумав, сказала Фролова. — Кто она?

Вопрос на штуку баксов. Хотел бы я знать.

— Работает в музее. Экскурсовод. В отпуске. Завтра выходит в первую смену.

— Думаешь, она каким-то образом убивает мою сестру? Это же смешно.

Я посмотрел на Олю и спросил:

— Попытайся вспомнить. Женщина-экскурсовод, её звали Снежаной.

— Не помню, — тихо прошептала девочка. Затем, после длительной паузы: — Она была красивая. Очень красивая. Чем-то цыганку напомнила. Глаза чёрные.

— Она до тебя дотрагивалась?

Фролова смотрела на меня, как на умалишённого. Интересно, насколько её хватит? Когда решит выгнать меня в три шеи?

Да, моим вопросам не хватало житейски привычной логики. Но случай Ольги был в корне лишён здравого смысла.