Приданое для Анжелики

Вслед за отцом следовало довести до приговора и потенциальную жалобщицу, чересчур грамотную и своенравную сеньориту Анжелику Беро.

Анжелика едва успела помыться ледяной водой с отвратительным вонючим мылом, как за ней приехали. Не говоря ни слова, ее сунули в ту же самую глухую черную карету. Спустя полчаса тряски по плохой дороге она оказалась в той же комнате, в которой рассталась с отцом.

Инквизитор сидел за столом и что-то строчил. Юрист и врач тихо говорили о чем-то у окна. Отдельно от всех, на стуле с прямой спиной сидел священник.

Француз?!

— Мое почтение, святой отец, — с улыбкой поприветствовала священника Анжелика.

Она мгновенно отметила его заинтересованный мужской взгляд. В нынешней ситуации ей был полезен любой союзник.

Впрочем, в комнате был еще один неизвестный ей мужчина — неживой. Он лежал на лавке у стены, огромный, распухший, с маленьким томиком Библии в застывших руках и почему-то в одежде ее отца.

Священник поднялся со стула, подошел к лавке и произнес по-французски со странным акцентом.

— Попрощайся, Анжелика.

«Южанин, — подумала девушка. — Наверное, из Бордо».

Лишь тогда до нее дошло, что человек, лежащий на лавке, должен быть ее отцом. Это было настолько невероятно, что она подошла, без всякого страха заглянула в лицо покойного и не узнала его.

— Это не мой отец.

Священник вздохнул.

— Это он, дочь моя, уж поверь.

Анжелика нагнулась ниже, всмотрелась и… все равно не узнала.

— Может, оно и к лучшему, — пробормотал священник.

— Что? — не поняла Анжелика, но на ее глаза уже наворачивались слезы.

— Святой отец, не мешайте работать! — нетерпеливо напомнил о себе инквизитор. — Сеньорита Беро уже попрощалась с покойным.

Священник отрицательно покачал головой и заявил:

— Я еще не озвучил последнюю волю усопшего.

Тогда инквизитор буркнул что-то по-испански. Анжелика всхлипнула, оглянулась и вдруг ясно поняла, что он сказал о ней что-то очень нехорошее.

— Сеньорита Анжелика Беро, подойдите к столу, — проговорил падре Хуан опять на французском. — Присядьте.

Подозреваемая подчинилась.

— Давайте кое-что выясним.

— Анжелика, не отвечайте! — громко предупредил ее священник.

— Выйдите, отец Жан! — приказал падре Хуан и принужденно улыбнулся подозреваемой. — Сеньорита Анжелика, вы, я вижу, девушка воспитанная и грамотная. Где вы учились?

Отец Жан шагнул вперед.

— Не отвечайте, Анжелика! Ваш отец уже осужден, поэтому следствие закрыто.

— Выведите его, — распорядился падре Хуан и настойчиво повторил вопрос: — Так где вы учились?

— Дома, — растерянно ответила француженка и обернулась.

Она не могла понять, кого ей слушать.

Отца Жана уже выводили под руки.

— Смотрите на меня, — попросил падре Хуан. — Вы, вероятно, изучали греческие книги? Какие именно?

— Прекратите! — заорал французский священник. — Вы не можете так просто допрашивать будущую послушницу монастыря Святой Мерседес!

— Я не очень прилежная ученица.

Падре Хуан насторожился. Он только что услышал нечто, выпадающее за рамки процедуры.

— Что? — Он повернулся к французу, почти вытолканному за дверь.

— Я же говорил, что должен озвучить последнюю волю покойного! — Отец Жан с отвращением вырвался из рук огромного послушника.

Падре Хуан стиснул зубы. Лучше бы ему о монастыре Святой Мерседес не слышать, но теперь ничего было не исправить. Слово сказано!

Отец Жан тут же перешел в наступление.

— Поскольку Амбруаз Беро на момент исповеди еще не был осужден как еретик, его последняя воля законна и священна! — громко объявил он.

Это падре Хуан и без него понимал.

— А поскольку его дочь пока не достигла совершеннолетия, он был вправе распорядиться ее судьбой, — удовлетворенно и уже не так громко выпалил француз.

Это тоже было ясно.

— Ближе к сути! — раздраженно потребовал падре Хуан.

— Амбруаз Беро завещал дочери чтить Писание. — Отец Жан подошел к сеньорите Анжелике и торжественно вручил ей темный томик. — Он велел ей принять послушание в монастыре Святой Мерседес вплоть до совершеннолетия.

Сеньорита Анжелика покачнулась так, словно ее ударили в живот.

— Что?!

— Да, Анжелика. — Отец Жан удовлетворенно закивал ей. — Вплоть до совершеннолетия ты будешь служить Господу.

В комнате повисло гробовое молчание. Падре Хуан опустил глаза в стол. Он уже ничего не мог сделать. Едва покойный озвучил эту свою волю, его дочь попала под защиту небольшого, но довольно сильного монастыря. Тронуть ее теперь означало вступить в конфликт с церковью, а это — занятие для дураков.

— Четыре года в монастыре?! — возмутилась девушка, еще не понимающая, что покойный отец только что спас ее от костра. — Мне и так уже семнадцать! Замуж давно пора выходить!

— Всего четыре года, — мягко произнес отец Жан. — После этого вы сможете распоряжаться собой так, как захотите.

— Всего?! Вы сказали «всего четыре года»?!

Падре Хуан задумался. Ему сложно было вот так сразу оценить, насколько может быть опасна Анжелика Беро, когда станет совершеннолетней и все-таки выйдет за монастырский забор.

«Не трусь, — подбодрил он себя. — Документы в порядке, протокол составлен со всей тщательностью. Что она сделает?»