Приданое для Анжелики

Затем была страшная история о белом парне, изнасиловавшем дочку Большой Мамы. Парня, по преданию, превратили в пегого пса и отдали в услужение владельцам плантации, его собственным родителям, так и не узнавшим, куда делся сын. Они представления не имели о том, кого лупят за плохую службу.

Эта история вызвала живейший интерес сестер. У каждой из них была своя собственная быль, точь-в-точь похожая на эту. Менялись только основные персонажи: не в пса, а в свинью, не родителям, а мяснику, и не хозяйский сын, а племянник епископа.

Конечно же, дошла очередь и до нее самой.

— Я не знаю, какой он сейчас, мой жених. — Анжелика вздохнула. — Я его видела шесть лет назад. Блондин, серые глаза. Но вы же знаете, что светлые волосы с возрастом темнеют, а глаза тускнеют от вина.

Монашки притихли.

— Счастливая, — тихо произнесла Анна. — Тебя хоть кто-то в миру ждет.

Наутро Анжелика проснулась знаменитостью. Сестры шептались и кивали в ее сторону. Старшие монашки, спящие в другой комнате, недоуменно переглядывались, заинтересованно и уважительно посматривали на новую послушницу. Аббатисе даже понадобилось время на то, чтобы привести этот хаос в нечто стройное и загнать возбужденных дочерей на утреннюю молитву.

А в обед прибыл посыльный.

— Анжелика! — удивленно произнесла аббатиса, едва вскрыла конверт. — Твоя просьба удовлетворена. Ты едешь во Францию.

Шепоток, сопровождавший ее все это время, мгновенно смолк. Анжелика невольно обернулась и лишь теперь почувствовала весь ужас их положения. В глазах сестер стояло непередаваемое страдание.

Адриан увидел шхуну «Нимфа», стоявшую буквально через два причала.

— Где экипаж? — спросил он первого же портового служащего, владеющего, как ему и положено, всеми языками мира.

— Разбежались, — заявил тот и махнул рукой. — Как только инквизиция взяла капитана, так они все и прыснули. Сам понимаешь, дураков нет.

Адриан охнул и спросил:

— А пассажиры?! Что с ними?!

— Не знаю никаких пассажиров, — мгновенно открестился служащий, понявший, что молодой человек спрашивает не просто так.

Адриан нанял экипаж и в считаные минуты был уже у здания инквизиции. Заходить туда ему не хотелось, сердечко екало. Но он сунул дурные предчувствия в то самое место, где им и положено быть, взлетел по лестнице, по-хозяйски толкнул дверь и, не слушая криков охранника с мушкетом, оторопевшего от такой наглости, ворвался в секретариат.

— Я ищу Амбруаза и Анжелику Беро, — с ходу выпалил молодой человек.

— Сейчас, — с ужасным произношением, но все-таки на французском отозвался секретарь и достал со стеллажа папку, открыл ее, ткнул в бумагу пальцем. — Амбруаз Беро. Приговорен.

Адриан глотнул и не без труда отпихнул охранника, уже начавшего его выпроваживать.

— К чему приговорен?

Но секретарю не хватало французских слов для объяснения. Он вздохнул, сказал охраннику что-то успокаивающее и жестом велел посетителю следовать за ним. Они долго шагали по темному длинному коридору, потом вышли на пустую площадку, залитую солнцем. В самой ее середине стоял обгоревший столб, снизу лежала старая зола.

— Амбруаз Беро. — Секретарь ткнул пальцем в эту кучку.

Адриан покачнулся и прислонился к стене. Только теперь он понял, что это за запах.

— А Анжелика?

— Монастырь, — коротко объяснил секретарь, вздохнул и, всем видом стараясь показать, что это важно, добавил: — Епископ. Езжай к нему.

Адриан развернулся и помчался тем же темным коридором. На бегу он бросил охраннику извинение и спустя пятнадцать минут сидел в приемной зале епископата. Еще через полчаса едва ковыляющий маленький немолодой горбун принес папку с нужными документами.

Адриан начал с пристрастием допрашивать здешнего, уже епископского секретаря по всем пунктам:

— За что арестовали шхуну «Нимфа»?

— За нимфу, — эхом отозвался секретарь. — Амбруаз Беро осужден как совладелец судна, на котором открыто водружена языческая символика.

Адриан вытер взмокший лоб. Он видел эту фигуру над форштевнем.

— Обычная деревянная голая баба. У вас в Испании что, голых баб никогда не видели?

Секретарь, судя по его невозмутимому виду, постоянно сталкивающийся с подобными вопросами иностранцев, пожал плечами и заявил:

— Таков закон. Вы же не станете поить прохожих вином в мусульманской стране. Потому что вас покарают. А смущать честных католиков язычеством ничуть не более законно. Мы за это наказываем.

Адриан возмущенно пыхнул, но это была не его страна.

— Ну хорошо, а почему Анжелику Беро сунули в монастырь?

— Кто вам это сказал? — поинтересовался секретарь.

Адриан мгновенно оценил этот испытующий взгляд и понял, что если он скажет, то у секретаря инквизиции будут проблемы. Нет, он не считал нужным беречь людей, убивших его потенциального тестя, просто видел, что это ничего не решит. Здесь никто и ничего не собирался говорить ему о судьбе Анжелики.

— Странно. Об Амбруазе вы мне рассказали, а о Анжелике — не хотите?