Приданое для Царевны-лягушки

Но дверь с табличкой резко распахнулась, из нее выбежал взъерошенный Птах, на ходу сдергивая нарукавники – черные, с резинками с двух сторон. Не узнанный им Платон отступил к лифту, пропуская его, Птах бросился на улицу. Стараясь наступать правой туфлей на носок, чтобы не доводить уборщицу до полного транса – она, следя за его передвижениями, в этот момент закатывала глаза, сверкая белками, и потрясала шваброй, Платон тоже двинулся на улицу, причем основным порывом к этому была необходимость срочно очистить каблук. В дверях он столкнулся с возвращающимся Птахом. Тот сразу же узнал Платона, вцепился в него мертвой хваткой и потащил за собой в подъезд. Платон слабо сопротивлялся, уговаривал проявить понимание к тяжелой доле уборщиц. Птах ничего не понял из его слов, стал кричать, требуя немедленно пройти с ним в кабинет. Платон пожал плечами и прошел.

– Мне, понимаете, позвонили, что вы, значит, проехали к нашему ведомству, – объяснял в кабинете сразу же повеселевший Птах. – А я, как чувствовал, пришел раньше, а вы... Чем это пахнет? Чувствуете? Неважно, усаживайтесь вот тут. Вот, мониторчик, помните? А вы приехали, а потом передумали заходить, так? – хитро прищурился Птах и погрозил Платону пальцем. – Вы у нас такой нерешительный, Платон Матвеевич! Определенно чем-то воняет, – задергал он носом.

Платон взял из принтера лист бумаги, закинул правую ногу на левую и постарался вытереть свой каблук с максимально серьезным выражением усердия на лице.

Одного листа не хватило. Птах, слегка растерявшись, следил глазами, как Платон осторожно помещает использованные листы в плетеную проволочную урну, взял ее и на вытянутой руке вынес за дверь. Вернувшись, он уселся на стол боком и помахал ножкой в растоптанной туфле.

– Нуте-с?

Платон молчал.

Птах ждал, болтая ногой. Он первый не выдержал.

– Платон Матвеевич, а какая у вас пенсия, я что-то запамятовал?

Несколько опешив от такой прямолинейности, Платон совсем успокоился и даже посочувствовал Птаху, явно еще не успевшему опохмелиться и оттого делающему подобные промахи – сразу направляет беседу в денежное русло. Что там дальше будет? На какие деньги пенсионер Омолов вызывает к себе на дачу дорогих гейш из эротического салона?

– Смешной вы, Коля... Не дожил я еще до пенсии. Бодр, так сказать, телом и душой. Недавно с парашютом прыгал. Заметьте – в бессознательном состоянии. Про твист на крыше вы уже знаете. К чему такие вопросы?

– На что вы живете, Платон Матвеевич? – уточнил свой интерес Птах.

– На трубки, – не задумываясь, ответил Платон. – Трубки у меня в кабинете видели? На них и живу.

– То есть из которых курят? – искренне удивился Птах.

– Курят или просто сосут для солидности. Трубка в наше время – аксессуар уверенных в себе дельцов из богемы, опустившихся поэтов и страдающих комплексом неполноценности частных сыщиков и адвокатов. Иметь дорогую трубку престижно. Вот, взгляните, – Платон осторожно достал из кармана пиджака завернутую в льняную салфетку большую трубку. – Я так и думал, что вы в этом деле – профан.

– Профан, Платон Матвеевич, полный профан! – весело согласился Птах, развернув салфетку. – И сколько такая может стоить?

– Договаривались за две тысячи, но я думаю теперь запросить больше. Из-за вот этих трех глазков на дереве, видите? – Платон издалека указал движением мизинца с массивным платиновым перстнем на светлые спирали-разводы в темном дереве. – Вересковая трубка одна из самых дорогих. Эта делалась на заказ, она может показаться вам крупнее тех, которые вы видели...

– Ну что вы, я на такие вещи внимания не обращаю, – отмахнулся Птах, жадно следя за лицом Платона.

– Но это потому, что трубку заказывал большой и тяжелый человек, – продолжал Платон, нарочито не замечая, что его собеседник не обращает никакого внимания на трубку. – Соразмерность пальцев и трубки для некоторых ценителей очень важна. Заказчик сам привез мне дерево, на котором было два глазка. А я потом случайно обнаружил заготовку с тремя. Эта удача позволит мне безбедно прожить пару месяцев, учитывая запросы многочисленного на данный момент семейства.

– Пару месяцев? – удивился Птах. – Вы назвали цену не в рублях? – Он забыл о лице Платона и уставился на трубку.

– Конечно, в долларах.

– Тяжелая... – заметил Птах, взяв трубку в салфетке в руку. – Это что же получается? – озабоченно спросил он. – Вы нигде официально не работаете на данный момент?

– Я работаю дома.

– Дома – это хорошо... Налоги опять же... – задумчиво пробормотал Птах.

– Коля, я по специальности бухгалтер. Неужели вы думаете, что подловите меня на неправильно заполненной декларации? Учитывая мой богатый опыт по консультированию предпринимателей среднего бизнеса на тему законного уклонения от большинства налогов?

– Платон Матвеевич, а вы зачем ко мне пришли? – проникновенно спросил Птах.