Приданое Эсмеральды

– Вы ведь были неплохим адвокатом в своей области. – И вновь на лице гостьи появилась и практически тут же исчезла загадочная улыбка. – Значит, теперь вы пытаетесь стать писателем.

– Да, вы совершенно правы.

– Вы обречены на громкий успех. Потомок старого, именитого и очень богатого рода, с именем которого связан громкий семейный скандал и некая страшная тайна.

Внутри у Эли медленно закипало раздражение.

– Я не собираюсь строить свой успех на славе моего семейства или на убийстве жены.

Шеррилин Берк пожала плечами:

– Хотите вы того или нет, но это все равно ассоциируется с вами, мистер Лэндон.

– Лучше называйте меня Эли, если хотите оскорбить.

– Не обижайтесь, я просто, так сказать, снимаю с вас мерку. После убийства вашей жены вы сотрудничали с полицией больше, чем можно было бы ожидать.

– Больше, чем мне следовало, как я теперь понимаю. – Эли поставил перед ней чашку кофе. – Я тогда рассуждал не как адвокат, но когда все-таки начал, то было уже немного поздно.

– Вы любили ее?

Я ведь сам просил, чтобы мне нашли детектива-женщину, напомнил себе Эли. Кого-то со свежим незашоренным взглядом и с тщательным подходом к делу. И вот получил то, что просил, – детектива, который совершенно не похож на того, что работал со мной сразу после гибели Линдси.

Теперь придется смириться с полученным результатом.

– Нет, на момент смерти Линдси я уже не любил ее. И сейчас, как это ни тяжело, я уже не могу точно сказать, любил ли я ее вообще когда-нибудь по-настоящему. Но она очень многое для меня значила. Она была моей женой, чем прежде всего и объясняется мое нынешнее отношение к ней. И теперь я хочу знать, кто убил ее. Большую часть прошлого года я пытался защитить себя, практически не предпринимая никаких усилий найти ответы на упомянутые вопросы.

– Статус главного подозреваемого в деле об убийстве не способствует спокойной жизни. Насколько я знаю, она изменяла вам. И вы пытались пойти на справедливый и цивилизованный развод, в котором на карту были поставлены немалые деньги и репутация вашей семьи. Даже при наличии брачного контракта вы рисков ли потерять очень большие деньги, и тут вы обнаруживаете, что она водит вас за нос. Вы приходите в дом, за который заплатили собственные деньги, так как ее дом на момент покупки находится в доверительном управлении. Вы сталкиваетесь там с ней, ссоритесь, выходите из себя. Затем хватаете кочергу и расплачиваетесь с ней за все. После чего, опомнившись, вызываете полицию и пытаетесь прикрыться старой как мир фразой «я пришел и нашел ее мертвой».

– Да, именно так они и пытались все представить.

– В полиции.

– В полиции, в семье Линдси, в прессе.

– Ее семья не имеет значения, да и журналисты, в принципе, всегда одинаковы. Но и полицейские в конце концов так и не смогли собрать доказательную базу.

– Да, в полной мере, конечно, не смогли. Однако благодаря этому я не становился невиновным ни в их главах, ни в глазах кого бы то ни было еще. Родители Линдси? Они потеряли дочь, поэтому, с их точки зрения, я убийца, ловко ускользнувший от возмездия. Конечно, на газеты и телевидение можно не обращать внимания, но ведь они формируют взгляды очень многих людей. Им почти удалось выиграть дело против меня в суде общественного мнения, и моя семья очень из-за этого пострадала.

Она внимательно его рассматривала, пока он говорил, и Эли неожиданно понял, что она пытается ухватить его внутреннюю суть, так же как она только что проделала с Блафф-Хаусом.

– Вы пытаетесь завести меня? Подзуживаете?

– Не исключено. Из вежливой беседы трудно почерпнуть нужную информацию. Дело Линдси Лэндон на первый взгляд казалось элементарным. Озлобленный муж, секс, измена, большие деньги, преступление, совершенное в состоянии аффекта. В подобных случаях первое подозрение всегда падает на мужа и на человека, обнаружившего труп. В вашем лице соединились оба. Никаких следов взлома, ни малейших следов борьбы. Никаких признаков неудавшегося ограбления. С другой стороны, громкая прилюдная ссора с жертвой утром того же дня. Все очень весомо.

– Я прекрасно осознавал и осознаю весомость всего вами перечисленного.

– Но проблема в том, что на этом все, собственно, и заканчивается. Все только на поверхности просто. Стоит копнуть чуть глубже, и стройное дело тут же рассыпается. Начнем с того, что преступление не укладывается во временные рамки. Время смерти жертвы, время, когда вас несколько свидетелей видели выходящим из вашего офиса, время, когда вы сняли сигнализацию, войдя в дом, – все не складывается. Вы не могли войти и выйти, а затем снова вернуться, так как вас видели в офисе, там у вас были встречи с клиентами, были беседы до шести вечера. Свидетели также точно указывают время ухода жертвы из галереи, где она работала. Она вошла в дом – и это тоже абсолютно точно установлено – примерно за два часа до того, как в нем тем вечером появились вы.

– В полиции считали, что хотя временные рамки очень узкие, но тем не менее чисто теоретически я мог войти, поругаться с ней, убить ее, а затем попытался скрыть следы преступления перед тем, как позвонить в полицию.