Приданое Эсмеральды

– Эли, следующее послание написано в сентябре того же года. Еще одна просьба. Ей стало хуже, а долги продолжают расти. Он утверждает, что его мать слишком слаба, чтобы держать перо в руке и писать самостоятельно, и пишет под ее диктовку. Знаешь, Эли, я так растрогалась. «Брат, я уповаю на прощение! Я не хочу предстать перед Господом с враждой в наших сердцах. Умоляю тебя, в память о нашей прошлой любви друг к другу, позволить мне вернуться в родительский дом, чтобы умереть в нем! Хочу, чтобы мой сын увидел своего дядю, моего брата, которого я когда-то так любила и который любил меня до того рокового дня. Я умоляла Господа простить мне мои прегрешения, так же, как и я прощаю тебя. Прости меня и позволь вернуться домой!»

Эйбра вытерла скатившиеся по щеке слезы.

– Но ведь он не простил ее, да? Вот третье письмо, последнее. Датировано шестым января. «Сегодня в шесть часов вечера Виолетта Фитцджеральд покинула этот мир. Последние месяцы своего земного бытия она сильно страдала. Эти страдания, сэр, остаются на вашей совести. Да благословит вас Бог, но не я.

На смертном ложе она поведала мне о том, что произошло в последних числах августа 1774 года. Призналась мне в своих прегрешениях, прегрешениях юной девушки и ваших, сэр. Она страдала и умерла, мечтая о родном доме и прощальных объятиях родственников отрекшихся от нее. Ни я, ни мои потомки не забудут этого. Лелейте ваши богатства, которые оказались для вас дороже ее жизни. Вы больше никогда не увидите ее живой и не встретитесь с ней на небесах. Будьте вы прокляты за ваши поступки, так же как все Лэндоны, которые родятся после вас».

Эйбра положила последнее письмо к двум предыдущим.

– Я согласна с ним.

– По общим отзывам, Эдвин Лэндон и его отец были суровыми, бескомпромиссными людьми.

– Я бы сказала, что письма это подтверждают.

– Более того, мы не знаем, ответил ли Эдвин на это письмо, и если да, то нам не известно, что именно. Известно лишь одно – они с Виолеттой «согрешили» в августе 1774 года. Через пять месяцев после крушения «Калипсо» на побережье возле Виски Бич. Нам нужно найти информацию о Джеймсе Фитцджеральде. Необходимо установить дату его рождения.

– Ты думаешь, что она уже была беременна, когда убежала из дома?

– Я полагаю, что именно этот «грех» могли осуждать такие люди, как Роджер и Эдвин Лэндоны. И я считаю, что с учетом их тогдашнего положения в обществе и их богатства они точно осуждали дочь, забеременевшую вне брака. – Эли подошел к ней и взял письмо с руки. – Джеймс – достаточно распространенное имя. Тогда сыновей часто называли в честь отца.

– Ты думаешь, что ее любовник, матрос с «Калипсо», носил имя Джеймс Фитцджеральд?

– Нет. Я думаю, что ее любовником был Натаниэль Джеймс Брум. Это он выжил после крушения корабля.

– Его второе имя – Джеймс?

– Именно. Кто бы ни был этот Фитцджеральд, я готов спорить, что Виолетта уже была беременна, когда выходила за него замуж.

– Брум мог убежать вместе с ней и изменить имя.

– Я так не думаю. Этот человек был пиратом, личностью со скверной репутацией. Я не верю, что он мог бы поселиться в Кембридже и вести там спокойную размеренную жизнь, воспитывая сына, который стал мелким клерком. Он ни за что не позволил бы Лэндонам завладеть сокровищем. Мне почему-то кажется, что Эдвин убил его. Убил, забрал драгоценности и выгнал сестру из дома.

– Ты считаешь, что он мог пойти на такое ради денег? По-твоему, они так безжалостно обошлись с ней, вычеркнув ее имя из семейных архивов, ради денег?

– Она вступила в любовную связь с разбойником. Убийцей и вором. Человеком, которого власти непременно повесили бы, если бы поймали. Лэндоны накапливали богатство, укрепляли положение в обществе, наращивали политическую мощь. Их дочь, которую они намеревались отдать замуж за какого-нибудь богача, погубила собственную жизнь. Они были бы опозорены ее браком с преступником или рождением незаконного ребенка. С ней следовало обойтись надлежащим образом.

– Обойтись? Надлежащим образом?

– Я вовсе не одобряю того, как они поступили с ней. Я всего лишь в общих чертах определяю их позицию и возможные действия.

– Я слышу речь адвоката Эли Лэндона. Этот адвокат не относится к числу моих любимцев.

– Адвокат Лэндон просто констатирует факты, моделирует поведение людей, живших в прошлом, и их тип мышления. Они были не правы, но такова была тогдашняя жизнь. Роль женщины в семье и обществе была не такой, как сейчас. У нее практически не имелось никаких прав, она была собственностью мужчин.

– Знаешь, мне это неприятно слышать.

– Держи себя в руках, – сказал Эли, когда она резко встала. – Я говорю о нравах конца восемнадцатого века.

– Ты говоришь это так, будто не видишь в этом ничего плохого.

– Это история. Далекое прошлое. Чтобы получить ясную картину тогдашних событий, нужно подходить к этому делу логично, а не эмоционально.

– Я предпочитаю эмоции.

– Эмоции – твоя сильная сторона. – Пусть она подойдет к этому эмоционально, решил Эли. Посмотрим, что даст сочетание логики и эмоций. – Что же подсказывают тебе эмоции(Что тогда случилось?