Приди на помощь моему неверью…

Народ — грамматически — «имя собирательное». А объективно исторически это не только биомасса вещества, но и долго живущий по отношению к жизни индивида коллективный дух и интеллект, порождаемый множеством индивидов и не обеспокоенный скоротечной проблематикой персональных «авторских и смежных прав» кого-либо из индивидов. Народ пахал на философов и мыслителей, до творческого наследия которого у него за повседневными трудами просто руки не доходили; весь народ в общем-то не впадал в эгоизм, хотя среди него были и весьма крутые эгоисты; и коллективный «Я-центризм» народов имел характер, не столь выраженный в пространстве и во времени, как «Я-центризм» индивидов. И потому в приведенной ранее пословице «нет вещи без образа» выразилось, а в культуре зафиксировалось, видение одной из составляющих иного набора предельно обобщающих отождествлений и первичных различий, отличного от «естественного до очевидности» набора «Я-центричного» индивидуализма.

Нет ни вещи, ни духа без образа. Это утверждение не укладывается в набор предельно обобщающих отождествлений четырехипостасного Амона, которым тысячелетия живет авторски персонифицированная философия правящей “элиты” (платонизм, неотомизм, кантианство, гегельянство, марксизм, фрейдизм, кейнсианство и т.п.). Оно же открывает возможность построения иного мозаичного мировоззрения, в котором мысленное древо, свойственное человеку, разрастается в направлении от Истока Объективной реальности к индивиду.

В таком подходе к построению личностной психической культуры тоже нет ничего нового. Одну из своих работ император Римской империи (со 161 г.) и философ Марк Аврелий Антонин (121 — 180 гг.) так и назвал “К самому себе” [129].

Также и все учения, провозглашающие акт творения Мироздания Богом, пытаются вырастить мысленное древо в направлении от Истока Объективной реальности к индивиду. Но когда вероучителя по своекорыстию скатываются в идеалистический атеизм, то они радостно на все голоса многократно талдычат: «В начале было слово, и слово было у Бога…» [130], а за этим начинается их отсебятина, претендующая выглядеть как мозаика, выкладываемая ими в направлении от Истока Объективной реальности к индивиду. Но какое слово было у Бога? — То есть о чём оно? Какой смысл несло людям? — это их не интересует… Более того, многим этот смысл просто противен.

13. «Фуркан»: Бог троицу любит

[131]

«Фуркан» — арабское слово, неоднократно встречающееся в Коране. В одних случаях его переводят как «спасение», а в других случаях как «различение» [132]. Оба этих значения неразрывно связаны друг с другом, поскольку хоть спасение, хоть гибель обусловлены ниспосланием Свыше Различения, что было показано на примере впередсмотрящих “Титаника” [133]: если не дано Свыше Различения, то все органы чувств воспринимают безoбразные марева, подобные зрительному восприятию непроглядного тумана или темноты, в которых различия «это» — «не это» не выявлены, что исключает возможность каких-либо целесообразных действий во тьме неразличения.

Лишенные Свыше Различения отличаются от слепых и глухих только тем, что те не видят и не слышат, а эти и видят, и слышат, но ничего не замечают из того, что доносят до их сознания органы чувств.

Мы живём в мире, в котором Коран — арабоязычная запись Откровения, данного всем людям Свыше. Тем, кто с этим мнением не согласен и полагает, что он живет в ином мире — в мире его собственных иллюзий и овладевших им наваждений, в том числе и унаследованных как “достижения культуры” от прошлых поколений, — в котором Коран — ни к чему не обязывающее досадное недоразумение либо происки сатанизма, следует задуматься по существу над вопросом, поставленным в самом Коране в суре 41, названной “Разъяснены”, аят 52:

«Не задумывались ли вы о том, что, если [Коран] от Бога, а вы отвергаете его, то кто же более заблудший, чем вступивший в глубокое разногласие [с истиной]?» — в переводе М.-Н.О. Османова.

Или еще один вариант перевода того же вопроса:

Видите ли, если Коран от Бога, а вы его отвергаете, то как вы оправдаетесь в этом перед его Ниспославшим?

25 сура Корана так и называется по-арабски «Фуркан» (в переводе Г.С.Саблукова её название оставлено в лексике языка оригинала) и «Различение» (в переводах И.Ю.Крачковского и М.-Н.О. Османова) [134]. Обратимся к ней.