Приди в мои сны

– Мастер Берг, не смотрите в зеркала, – велел Игнат. – Ни сейчас не смотрите, ни потом, когда все закончится. Просто снимите их и спрячьте как можно дальше.

– Хорошо, – Август кивнул и тут же спросил: – Как мы поймем, что уже пора гасить огонь?

– Поймем, не думай об этом. – Тайбек улыбнулся одновременно отрешенной и счастливой улыбкой, посмотрел на Игната. – Готов, кунак?

Вместо ответа Игнат шагнул в центр фонарной комнаты, повыше поднял факел.

– Спасибо, – сказал прежде, чем зажечь первую лампу. – Спасибо вам за все.

Огонь в лампах вспыхнул с такой яростью, что стало больно глазам, отразился в серебряных зеркалах и, многократно усиливаясь, превратился в прямой, как стрела, луч.

– Торопись! – послышался в этом ослепительном сиянии голос Тайбека. – Поспеши, кунак!

И Игнат шагнул в свет этого путеводного луча, уже зная, что на том конце встретит свою Айви.

…Она стояла возле детской кроватки и смотрела на их спящую дочь. Совсем юная, почти девочка, с заплетенными в косу серебряными волосами.

– Ты нашел меня, Федя, – сказала ласково. – Как же хорошо, что ты меня нашел.

– А ты меня дождалась, моя ласточка. – Он обнял жену за хрупкие плечи, прижал к себе.

– Она такая красивая – наша девочка. – Айви поправила край сползшего одеяла. – И так похожа на тебя. Мне страшно ее оставлять, Федя. Теперь, когда я снова могу чувствовать и вижу путь, мне страшно.

– Не бойся, ласточка. – Он поцеловал ее в висок. – За нашей девочкой присмотрят, а нам нужно уходить.

Она кивнула, взяла его за руку и заглянула в глаза.

– Ты должен сделать еще кое-что, Федя, – сказала твердо.

Настена спала, разметавшись, раскинув руки так, словно летала во сне. Он коснулся ее висков бережно, не боясь боли, а боясь разбудить, разрушить ее чудесный сон. А немецкий дог Теодор, даже ночью охранявший покой любимой хозяйки, следил за ним очень внимательно, с почти человеческим пониманием.

О том, что им пора уходить, напомнила пока еще легкая, но стремительно усиливающаяся дрожь. Тот, кто веками жил на границе миров, просыпался и оглядывался в поисках пути. Желтые глаза его наливались победным красным, а серебряное сердце, спрятанное в подземной пещере, пульсировало с неистовой силой, прорастало сосудами, наполнялось алой кровью, обретало плоть…

– Пора!

Они взялись за руки и шагнули на сияющий луч, навстречу свету и дарованному им наконец покою. Они жили честно, по совести, они любили искренне, боролись друг за друга до последнего. Они оставили после себя след на земле и сейчас уходили счастливые, с легким сердцем…

…Ветер ярился, бился о стены, и башня раскачивалась, точно маятник. Гигантский перевернутый маятник. А остров дрожал и ворочался, как огромное просыпающееся чудовище. Нет, он и был этим чудовищем, окаменевшим демоном с мертвым, заключенным в серебряный панцирь сердцем.

– Пора, – сказал Тайбек, который широко открытыми глазами всматривался в темноту.

– Он нашел ее? – Август вдруг почувствовал боль оттого, что кто-то нашел свою любовь в то самое время, когда он потерял.

– Они ушли. – Тайбек улыбнулся. В улыбке его была радость пополам с нетерпением. – И мне тоже пора. Я обещал ей, что сдержу свое слово, потушу этот огонь до того, как змей вырвется.

– Кому ты обещал? – спроси Август, просто чтобы спросить, в своих мыслях он был далеко.

– Это уже не имеет значения. Главное, что оба мы сдержали данное друг другу обещание. Отвернись, мастер Берг, прошу тебя.

Август послушно отвернулся, а когда повернулся обратно, Тайбек уже исчез и забрал огонь с собой. И от обрушившейся на башню темноты и тишины сделалось жутко, до дрожи в коленях. Но страх прошел, как только Август понял, что остров больше не дрожит. Тот, кто так рвался в мир живых, проиграл еще одну битву.

Выглянула луна, еще не идеально круглая, но уже достаточно сильная. Август знал, каким-то шестым чувством понимал, что опасность пусть не исчезла окончательно, но затаилась на долгие годы. Даст бог, навсегда.

Теперь в серебряных зеркалах отражался только холодный лунный свет. Луна любит заглядывать в зеркала, а ему Игнат не велел. На полу прямо у его ног что-то лежало. Нож с костяной рукоятью и серебряное кольцо Тайбека, прощальный подарок. Августу кольцо пришлось впору.

Он доставал серебряные зеркала из креплений на ощупь, отвернувшись, глядя на лунные блики на свинцовой глади озера. Когда в руках у него оказалось последнее зеркало, он не выдержал. Что ему терять? Чего бояться?

Август всматривался в свое отражение очень внимательно. Сначала в свое, потом в сотни и тысячи иных отражений. Когда он наконец отвел взгляд, наступил рассвет…

…Настю разбудил Тео, ткнулся холодным носом в шею, засопел требовательно. Тео хотел на прогулку, и гулять желал исключительно с Настей. Такая уж у них сложилась традиция. Летом гулять с Теодором было легко и приятно, но попробуй проснись в такую рань, когда за окном темно и промозгло.

– Тео, погуляй сам. Пусть Ксюша тебя выпустит.

Настя попыталась с головой укрыться одеялом, но Тео уже тащил его вниз, на пол. Пришлось вставать и открывать глаза.