Придонье (СИ)

Вскоре после этого надзиратели стали устраивать бои без правил между заключёнными. Чемпион всячески поощрялся надзирателями, чемпион так же решал судьбу побеждённого. Однажды произвольно выбранным противником для чемпиона стал хиленький пацанёнок, которого выбрал Цербер. Сестра паренька просила Бунтаря помочь брату. Он некоторое время смотрел на то, как чемпион наносил удары и, не выдержав, он воспользовался правом замены — выйти на бой вместо выбранного человека. Бой был долгим, но Бунтарь победил чемпиона, заняв его место. Надзиратели сказали, что он может просить что хочет. Бунтарь попросил приносить ему еду в его камеру два раза в день, которой он делился с сокамерниками.

Побеждая своих противников, он никогда не убил никого из них. Вскоре после победы над очередным противником, Бунтарь воспользовался правом на поединок — заключённый сражался с вооружённым надзирателем. Если заключённый побеждает, он освобождается от заключения, а надзиратель занимает его место.

Долгое время он тренировался. Наконец настало время поединка. Против Бунтаря вышел Цербер, вооружённый цепью коротким самодельным мечом. Несмотря на старую дружбу, Цербер бился свирепо и жестоко. Израненный Бунтарь с большим трудом победил своего противника, но убивать не стал. Надзиратели хотели убить его, но начальник тюрьмы освободил заключённого, а Цербера посадил на его место. Бунтарь стал единственным, кто смог сбежать из этой тюрьмы. Теперь он носит другое имя, которое никому не известно, да и самого Бунтаря никто не видел. Яр всегда считал эту историю просто красивой байкой.

— А почему не поехать через старое шоссе? — спросил один из беженцев. Сгорбленная осанка, тощая фигура, тусклый взгляд, видневшийся через стёкла противогаза. Судя по всему, ему за лет этак за пятьдесят как минимум.

— Потому, господа, что там сплошной лес, в котором обитают гризли и одичалые, а встречаться с ними мне не очень хочется. — ответил Капитан.

— Кто-кто там водится? — сразу же заинтересовался Балу.

— Гризли, — пояснил водитель. — Что-то вроде большой собаки с медвежьей мордой. Один учёный мне рассказал, что в доисторические времена по Ростовской области бродили медведеподобные собаки. Он мне потом ещё и картинку показывал, где эта медвепсина изображалась, за исключением пары деталей точный гризли.

— А одичалые? — интерес в здоровяке не пропадал.

— Тот лес расположен на бывших садовых участках, — начал водитель. — Они одичали со временем, стали как индейцы по лесу носиться своим богам поклоняться. Мрак в общем.

— Ясненько. — почти шёпотом произнёс здоровяк.

— Ну что, давайте прощаться, — Капитан остановил автобус и открыл дверь салона. — Моя работа выполнена.

Пассажиры покинули салон автобуса и двери с характерным звуком закрылись.

— Удачи, ребятки!

***

Выйдя из автобуса, пассажиры побрели к шлюзу, по периметру которого тянулась изгородь-баррикада, состоящая из частокола тонких брёвен с тянущейся меж ними решёткой, сваренной из нетолстых металлических прутьев. В тех местах, где частокол прерывался, находились баррикады из разного хлама.

Патрульный — коренастый мужик с недельной щетиной на лице и мешками под глазами, вооружённый "мушкетоном" — проводил беженцев к небольшому причалу, расположенному недалеко от шлюза. Сам шлюз беженцам осмотреть не дали, потому что речное братство не хочет посвящать всех подряд в свои тайны. Патрульный довёл восьмерых человек до средних размеров прогулочного катера. Посудина с синим поржавевшим корпусом и белой кабиной капитана на носу мерно покачивалась на волнах спокойной реки.

— Беженцы? — спросил мужчина среднего роста в камуфляжных брюках, чёрных резиновых сапогах, тельняшке, поверх которой была надет рыбацкий жилет и старая плащ-палатка.

— Да. — тут же ответил Соболь.

— Прошу на борт "Маргариты", господа! — зазывающе произнёс речник. — Меня звать Бонапарт, это моя посудина, а тот паренёк, что бредёт за вами — мой помощник Угорь.

— Странные у вас имена, господа речники. — заметил Яр. — Император и обитатель глубин.

— Клички выбираем не мы, их даёт нам жизнь. — ответил Харон. — Меня Бонапартом прозвали из-за того, что раньше картавил сильно и хорошо выговарил французские слова, а Угорь — из-за электрошоковой дубинки. Вот так вот.

Беженцы тут же взобрались в лодку и уселись на деревянные лавочки, тянувшиеся почти от кабины до самой кормы, за ними последовали дознаватели. Над местами для пассажиров был натянут тент из плотной ткани, а от тента до борта была натянута металлическая сетка.

— А это зачем? — Филин ткнул в сетку.

— Чтоб мутанты вас не сцапали, — ответил Угорь. — И чтоб не возникло желания прыгнуть за борт.

— Итак, проезд стоит двадцать рубчиков с носа, — объявил Бонапарт. — Оплата по приезду в Цимлянск.