Придорожная трава

– Сказки это или не сказки, а то, что жить там нельзя – вот это точно. Монастырь строили – истинная правда, никакого вранья. Все в поселке об этом знают. И вот что я вам скажу – отец Артемий батюшка молодой, силы свои хотел попробовать, крепость веры проверить. А старый батюшка правильно вам отказал. Уезжать оттуда надо, а не дом святить. Потому как нельзя христианским душам там жить, и все тут. А почему – этого я не знаю, да и знать не хочу. А вам советую – уезжайте, пока не поздно, и доченек своих увозите.

Ника ничего не ответила и отвернулась. Все твердят ей одно и тоже, как будто сговорились!

– Да не могу я уехать! Некуда мне ехать! – неожиданно вскрикнула она, – никто не понимает, никто не хочет помочь!

Женщина снова погладила ее по плечу и сочувственно покачала головой. Ника поднялась, вытирая слезы, и собралась идти к машине, но все же обернулась, чтобы поблагодарить добрую женщину, и увидела, что женщина хочет сказать ей что-то, но не решается. Помедлив минуту, она все же подошла к Нике, и, привстав на цыпочки, быстро прошептала ей в самое ухо:

– Вы вот что, коли мне не верите, так у старухи Бутовой спросите, если она не знает, то и никто не знает. Она гадалка, ей чуть не сто лет уже, и кому и знать-то как не ей! Беру грех на душу, к ворожее вас посылая, но ведь если что с вами или с девочками случится, грех еще больший выйдет! Живет она в самом последнем доме по улице Лесной, номера на доме нет. Потому что этот дом вроде как нежилым считается, и ни к какой улице не относится. Как Лесная кончается, дорога сужается и начинается будто тропа, по ней и идите, пока на поляну не выйдете. На машине не проехать вам будет, сразу говорю, так что пешком идите. Утром не ходите, дверь не откроет, вечером идите. И денег не берите с собой, ни в коем случае, ведуньи деньгами не берут, но одарить бабку надо. Уж сами придумайте чем – продуктов, ткани какой купите. С пустыми руками к ней никак нельзя, еще сглазит, не приведи Господи! А теперь пойду я, да и вы поезжайте себе с Богом!

Сказав это, женщина быстро удалилась, как будто испугавшись своего совета, и оставила Нику в полнейшем недоумении.

Ника села в машину, скинула ненавистный платок, из-под которого во все стороны торчали растрепанные волосы, и привела себя в порядок. Местные священники, оказывается, суеверны словно неграмотные старухи. Нет, она не пойдет в ворожее, или как ее там… Она сделает все как задумала, недаром нечисть сидела тихо, ожидая появления отца Артемия!

Алексей, как ни странно, воспринял ее просьбу прислать батюшку очень спокойно и одобрительно и пообещал перезвонить, когда сможет об этом договориться. Узнав, что она не дома, он очень расстроился: оказывается, ремонтная бригада давно выехала и должна была час как прибыть на место. Времени у них в обрез – завтра утром приезжает Петухов, надо хотя бы создать видимость того, что со столовой все в порядке. Вдруг он захочет осмотреть дом? Две запертые комнаты – это слишком подозрительно. Про спальню всегда можно сказать, что там не прибрано, в конце концов, это не то место, куда следует заглядывать посторонним. Но про столовую этого не скажешь, и ремонтники будут работать всю ночь. Ника на это покачала головой, но решила, что толпа мужчин в доме избавит ее на эту ночь от кошмаров и видений.

На следующее утро, часов в двенадцать, Илье позвонил Кольцов.

– Илюха, у Залесского есть покупатель на дом, он хочет тебя видеть.

– Залесский или покупатель? – хмуро спросил Илья.

– Какая разница?

– Так пусть придет и посмотрит, – Илья зевнул.

– Слушай, не выделывайся. Иди, они оба на срубе.

– Ты знаешь, как я разговаривал с Залесским в последний раз?

– Не знаю, и знать не хочу. Илюха, он до продажи дома нам всех денег не выплатит. Иди, сказал.

– А самому ему западло было меня позвать? Или у него ментов под рукой не оказалось? – Илья цыкнул зубом.

– Про ментов не понял, но я думаю, он решил, что быстрей позвонить.

– У него есть мой номер, мог бы позвонить сам.

– Ладно, кончай, иди, сказал.

– Хорошо, – буркнул Илья, – только из уважения к твоим голодающим детям.

– Позвони потом, мне интересно.

– Ладно, позвоню, – хмыкнул Илья, и, нажав отбой, добавил, – если жив останусь.

Перед тем, как выйти из избушки, он глянул в зеркальце – синяки на лице еще не сошли полностью, зато приобрели оригинальный ярко-желтый цвет с фиолетовыми разводами. Да и ссадины на руках, от пальцев до плеч, тоже издали бросались в глаза. Илья хотел надеть рубашку с длинным рукавом, но передумал – все равно лицо и кисти рук не спрячешь, тогда зачем это нужно? Тем более что на улице стоит жара.

Залесский и его покупатель – шустрый, мелкий мужичок – и вправду ждали его около сруба. Залесский поглядывал на часы.

– Здравствуйте, Илья Анатольевич! – поприветствовал он Илью с несколько развязной улыбкой.

– И вам того же, – кивнул Илья.

– Вот, покупатель заинтересовался нашим срубом, ему очень нравится ваша работа.

Шустрый мужичок выступил вперед и протянул Илье руку:

– Моя фамилия Петухов, прошу любить и жаловать.

Илья улыбнулся ему и, пожимая руку, ответил:

– Я – Максимов.