Придорожная закусочная, или Они все так делают

Герберт. Они не пойдут с чужими мужчинами.

Курт. Сейчас они размышляли над тем, под каким покровом их тела не выйдут из повиновения. Поэтому и купили себе тенниски.

Герберт. Покупают. Под их рабочей поверхностью так и рвутся прорасти цветы. На это потребуется пара месяцев.

Курт. Вот-вот, природа должна переработать то, что мы всей группой оставили на ее поверхности.

Герберт. Да, наша жизнь — главное, ради чего мы живем.

Официант. Так-то оно так, но Бог вложил ее в вас, словно бросил ядовитую таблетку в стакан. Пейте сладкий жизни сок! Ваше здоровье! Вам не терпится снова в путь, не так ли? Куда веселее видеть свое отражение в телевизоре и газете. Вы все время только о себе и думаете, окружаете себя людьми, как мебелью. Вам хочется как можно быстрее избавиться от этих женщин. И от времени, вы пытались убежать от него на своих лыжах.

Герберт. Лучше мы снимем себе новую особу в платье. И чтобы под ним ничего не было. Лица самых красивых, самых оборотистых фотомоделей меняются с неимоверной быстротой. Не люди, а привидения.

Официант. Вы только оглядитесь вокруг. Ваши женщины во все горло трубят о сексе, готовы растранжирить все, что в них заложено природой. Голод сильнее тогда, когда все сыты. Хочу напомнить: дика не только дичь в лесу. Каждое мгновение нечто выпирает из рейтуз велосипедистов, готовых давить людей. Скоро наступит ночь, время одержимости. Найдется ли отверстие, которое с удовольствием примет в себя наш член? В спортивной одежде мало места для наслаждения жизнью. В то же время спорт — единственный член, способный нас растрогать. Женщины раздеваются! Это же кучка пластита, гремучая смесь, которая толкает нас к чужим ляжкам. Да, замечательные женские формы только выигрывают от спорта! Они воссоздаются маленькими неопытными ручками искусственных молекул. И влекут почти так же, как трико. Под ним копилка привлекательной секретарши, которая держит свою щель открытой для выделяемых нами секретов и ждет, пока в ее мякоть упадет монетка. Они всегда так делают! Вот смотрите! Видите белые извилистые дорожки? Как только вы на них ступите, навстречу вам тут же, пританцовывая, двинется свежая дичь. Шагайте дальше! Тут все не так, как в природе, там дичь от нас убегает. Нам все время хочется разбудить зверя в других. Ох уж эти мне женщины! Они не выносят одиночества, ибо тогда они слышат, как часовая бомба тикает в них все громче. Скоро от них не останется ничего, кроме одежды, еще более эластичной, чем само время. Ну, идите же! Смотрите!

Курт. Мы на это дело смотрим спокойно. Они уже забыли, что такое сумасшествие молодости.

Герберт. Да, это относится и к Клавдии, и к Изольде. Над их горячими люками курчавятся волосы. Нам этого достаточно.

Официант. Вам бы взглянуть, куда так торопятся ваши дамы. Туда, где незнакомцы вставят им поучительную развлекательную программу, вставят бомбу, почти радиоактивную, до того она активна! Этих женщин там еще нет, но попасть туда они хотят постоянно! Возраст не помеха! Внешность не имеет значения!

Герберт. Вам не удастся заразить нас своими опасными речами.

Курт. Что касается Изольды: исключено! От необдуманных поступков она защищена плотной крышкой моего счета в банке. Он позволяет нам жить почти без затруднений.

Герберт. Скромного озерца между ног у Клавдии, которое она уже много лет старательно подпитывает эластаном, едва-едва хватает нам обоим. Рыбы ведь много не пьют. Изольда и Клавдия вообще стали такими ручными, что их можно выводить на поводке.

Курт. Я даже представить себе не могу, что им вдруг понадобится торпедный катер, чтобы выйти из себя. В их озерцах так мелко, что легко достать дно.

Официант. Хотите пари?

Курт. Каждый из нас — крепко сбитое гражданское транспортное средство. Это подтвердит всякий, кто увидит наш автомобиль, даже поднятая по тревоге полиция.

Герберт. Мы не верим вашим официозным сентенциям, официант.

Официант. Вы, должно быть, думаете, что как следует выскоблили их своими великанами-палицами?

Герберт. Ну, так далеко я бы не стал заходить. Во всяком случае, они — желанная цель наших вылазок, стоит лишь появиться желанию. Они поддают жару до тех пор, пока сами не спекутся, ни минутой больше.

Официант. Я думаю, займись вы этим делом при открытом занавесе, фиаско вам было бы обеспечено. С другими женщинами вам уже случалось ронять свой майонез в пустоту; то в штанишки под плащом, то в трусики, на этом вылазки, как правило, и заканчиваются, разве не так? Их смысл в том и заключается, что они долго не длятся, в лучшем случае до спортивного телеобозрения.

Курт. Нет уж, со мной так не бывает. Я с удовольствием доверяю своему напальчнику, но не с нашими женами, которые дрессировали его годами. С другими он держит фасон, одобрительно кивая.