Придуманные люди с острова Минданао

Пища, кстати, оказалась не столь уж разнообразной: лапша с чем угодно, птица, пельмени. Зато названия ее свидетельствуют о древней культуре производителей. И об их бурной фантазии. «Пять ароматов», «Осенние листья», «Башня Великой стены» — а все та же лапша в бульоне. Или вот: «Лапша строителей счастья». Что это: лапша с курятиной, свининой и креветками или — как бы намекая на свершения китайского народа на исторической родине — просто вермишель, сбрызнутая соевым соусом?

Висва на правах хозяина и старожила пригласил нас перекусить, метким глазом выделив из моря лапшевен самую достойную.

— Только, — посоветовал он, — всегда следите, как моют посуду. Тут некоторые просто ставят ведро с водой и в нем одном моют после всех клиентов. Вообще-то у нас за гигиеной очень следят, но осторожность не помешает. Ищите ведро — если оно есть, идите в другое место.

Так мы и делали впредь, хотя, забегая вперед, можем подтвердить, что повсюду было чисто, иной раз — просто стерильно. В тропиках иначе, наверное, и нельзя.

Висва с интересом наблюдал, удастся ли нам пользоваться палочками. Похвалил наше умение.

Прямо за столом Висва начал угощать нас городом, на первый вечер, однако, держась в официально принятых рамках.

— Тут в основном китайцы, — говорил он. — Здешние китайцы — лояльные граждане. Они обычно в бизнесе, юристы, доктора. На государственной службе их мало: там, знаете ли, мало платят. А вон, — он показал на мужчину в длинной клетчатой юбке, — этот индонезиец с Суматры, минангкабау. Приезжают сюда на заработки. Выловить их не трудно: хватай за юбку и высылай…

— А чего за юбку хватать, мистер Висванатан? — не понял я.

— А они тут незаконно, но за малые деньги работают, это выгодно, так что их вроде бы и нет в стране. Эти минангкабау никогда не разводятся: раньше у них было правило — при разводе все имущество жене и детей тоже. Так что они привыкли жениться один раз на всю жизнь. Теперь очень гордятся своей верностью.

Он повел нас в храм богини Кали, и по тому, как быстро сложил ладони, мы поняли, что он индиец, а по тому, как уверенно заговорил с привратником, — что индиец южный, тамил.

— В этом квартале раньше жили индийцы, потому храм и остался. Осторожно, джентльмены, по полу рассыпан рис, тут свадьба идет.

Ходить по рису босиком оказалось больновато: на рис не поскупились, свадьба была богатая. В приделе полуголый брахман с раскрашенным лбом умело одевал статую Ганеши, слоноголового бога, ловко вынимая ткани из полиэтиленовых пакетов.

Все смешалось в этот первый, сумбурный, но многообещающий день: малайцы, китайцы, индийцы. Верные минангкабау в клетчатых саронгах. Небоскребы, двухэтажные домики. Слияние рек.

Вечером в гостинице, соображая, на какой край воистину четырехспальной кровати ложиться, я бродил по комнате и открыл ящики письменного стола. В одном лежала Библия, как положено в англоговорящей стране. К днищу другого была наглухо прикреплена пластмассовая стрелка с надписью «Кибла». Она указывала направление на Каабу в Мекке, куда должен обращаться лицом во время молитвы каждый верующий.

Все-таки мы прибыли в страну по преимуществу мусульманскую.

Дни шли за днями, отличаясь один от другого маршрутом. Мы объездили столицу и окрестности, увидели слияние рек Келанг и Гомбок. Город оказался довольно сумбурным, но оттого — еще более интересным. Вообще, говоря об азиатских городах, следует помнить, что вид их совсем не европейский: на Востоке нет ни Арбатов, ни Невских, нет ничего похожего на Таллин или Львов. То открытые и заросшие пространства, то улицы из особняков, то за поворотом гора и потом небоскребы, очень красивые — как в Абу-Даби на снимках, то — превосходя высотой холм, на котором они построены, — гигантские светлые здания, увенчанные черепичными малайскими крышами. Однако трущоб мы не увидели, хотя много бродили по городу.

…Мы побывали в мраморной мечети, построенной английским архитектором в североиндийском духе. Для голоногих и голоруких европейцев выдают легкие синие лапсердаки: они висят на вешалках у входа, а рядом (но не вместе!) саронги для женщин. Но и в благочестивом лапсердаке неверный смеет лишь обойти двор по периметру. Ему напомнят об этом надписи: «Вход только мусульманам». В крытом и мощенном мрамором пространстве спали верные, очевидно, приехавшие из далеких мест помолиться.

…В Национальном музее среди посетителей преобладали малайцы. Был день школьных экскурсий, и повсюду дисциплинированно бродили мальчики в белых рубашках со стоячим воротником, коротких зеленых юбчонках, из-под которых виднелись длинные белые брюки и — увы! — совсем нетрадиционные кроссовки. Головы их венчали черные сонгоки. Мальчики благосклонно, но без энтузиазма приняли наши значки и не проявили к нам никакого интереса.

Девочки — в совершенно таких же исламско-монашеских платках, как у учительниц, — держались поодаль. Если вы улыбнетесь малайской даме в строгом платке — она ответит вам немедленно добродушной белозубой улыбкой.