Придурки или Урок драматического искусства

ШКОЛЬНИКОВ. Ну, успокоились?.. Все в порядке?..

На сцене появляется ЖУК. Он в растерянности вертит пе

ред глазами ключ, изумленно хлопает себя по бокам.

СПИВАК. Что с вами, Николай Тихонович?

ЖУК. Там... это... Костюмы стырили! А замок целый!

СПИВАК. Как - стырили?!. Все?

ЖУК. Все.

Пауза.

БОНДАРЬ (Конвойному). А это вот у нас на театре называ

ется знаешь как?

КОНВОЙНЫЙ. Это и у нас так же называется: амбец!

БОНДАРЬ. Нет, любезный: антракт!..

Конец первого действия.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина третья

ПЕРЕД ПРЕМЬЕРОЙ

Та же гримерка, но сцены не видно. Сцена и зал лагерно

го клуба отделены от гримерки тонкой перегородкой. Из-за нее

доносятся голоса Зюкиной и Жука, на сцене идет репетиция

пролога - объяснение Мурова и Отрадиной.

В глубине - забор с тройным рядом колючки, внутренняя

часть лагерной вахты. Там топчется КОНВОЙНЫЙ, с винтовкой

на плече, подняв воротник тулупа и постукивая нога о ногу. Со

скрипом раскачивается жестяной фонарь. Порывы ветра,

срывается снег. Странный, божественно-праздничный свет

холодного полярного полдня.

В гримуборную входит БОНДАРЬ. В руках у него - узкий

рулон ватмана. Это афиша. На ней значится:

Третья Норильская городская олимпиада искусств

5 апреля 1945 года

Премьера

А.Н.Островский

"БЕЗ ВИНЫ ВИНОВАТЫЕ"

Комедия

Драмколлектив 2-го лаготделения

Постановщик Спивак

Полюбовавшись афишей, Бондарь прибивает ее к заднику,

пристукивая по гвоздикам донцем жестяной кружки.

Врывается разъяренный СПИВАК.

СПИВАК. Что за грохот, какого черта?!. Иван Тихонович!

Мы же работаем!

БОНДАРЬ. Извините: все, все. Вот - смотрите. На зонах

уже повесили. Народ очень интересуется.

СПИВАК. Пятого? Ни черта не успеем! Коринкиной нет, Ми

ловзорова нет, костюмов нет! Фроловой-то почему нет? Как я

могу без Аннушки прогонять пролог? Бардак какой-то, а не те

атр!

БОНДАРЬ. Это не театр, Ефим Григорьевич. Это лагерь.

СПИВАК. Где Лариса Юрьевна?

БОНДАРЬ. Вертухай сказал: вышла с бригадой на ТЭЦ. Они

там котлованы кайлят.

СПИВАК. Как - с бригадой?! Ее же освободили от общих!

Приказом - Школьников же сказал! Бардак это, а не лагерь!

Сам-то он где?

БОНДАРЬ. За ней уехал. Вертухаю навставлял: вам было

приказано доставить зэка Фролову, а не узнать, где она. С

час, как уехал. Насчет Коринкиной и Миловзорова он догово

рился. Из третьего лаготделения пригонят, у них театр уже

месяца три, как распался. Вы их видели, сказали, что подой

дут.

СПИВАК. С ними же нужно начинать все с начала! Когда?!

(Прислушался. В сторону сцены.) В чем дело? Почему прекрати

ли? (Исчезает.)

Репетиция возобновляется. На вахте появляются ШКОЛЬНИ

КОВ и ФРОЛОВА. Сдернув с плеча винтовку, Конвойный ведет

Фролову в гримерку по лабиринтам клубного закулисья.

КОНВОЙНЫЙ. Додумалась, а?.. Счас тебе режиссер фитилей

навставляет!.. Это надо же, сама вызвалась на котлован!..

(Вводит Фролову в гримуборную. Зычно.) Зэка, стой! Напра-во!

Садись, мать твою!

Вбегает СПИВАК. За ним появляются ЗЮКИНА и ЖУК.

СПИВАК. Да что тут сегодня... (Видит Фролову.)

КОНВОЙНЫЙ. Гражданин режиссер, зэка доставлена. Она ж

сама, сука...

БОНДАРЬ (резко, по-офицерски). Ат-ставить сук!

КОНВОЙНЫЙ (машинально вытягиваясь). Есть отставить! Ть

фу, чтоб тебя! (Спиваку.) То есть, я хотел сказать: она сама

вышла с бригадой, никто ее не волок. Сказала бы: есть приказ

- все. А мне втык. А я что? Бегать за ней? (Фроловой.) Дура

ты, тетка. Хоть и артистка. На общие - сама! Смеху подобно!

СПИВАК. Это... правда?

ФРОЛОВА. Да.

ЖУК. Фуфайка новая, а уже замызгалась.

СПИВАК. Не отвлекаемся, продолжаем работать! (Зюкину и

Жуку.) На сцену. (Бондарю.) Пройдите с ними кусок из треть

его акта. Со слов: "Муров, имею честь представиться".

Зюкина, Жук и Бондарь уходят.

КОНВОЙНЫЙ. А мне, это... можно посмотреть?

СПИВАК. Можно.

Конвойный уходит.

Пауза.

СПИВАК. Что же ты с собой делаешь?.. Лариса!.. Зачем?!

ФРОЛОВА. Не нужно, Ефим Григорьевич. Вы сами все знаете.

СПИВАК. Но ведь было же все прекрасно! Три недели ты

прекрасно работала, мне хорошо помогала, Аннушка у тебя за

мечательная. С чего вдруг? На котлованы - сама! Тогда уж

сразу нужно было отказываться.

ФРОЛОВА. Слабая я была еще... несло меня.

СПИВАК. Говорил же: не наваливайся на еду!

ФРОЛОВА. Нет, до того еще... С кровью несло... А это

сами знаете.

СПИВАК. О Господи! Знаю. Еще чуть - и конец... Сей

час-то как?

ФРОЛОВА. Нормально сейчас... почти. Спасибо вам, под

кормилась тут. Передохнула в придурках. Теперь у меня сил

хватит. Если в БУР случайно не угожу... Мне ведь всего четы

ре месяца и двадцать шесть дней осталось. За это время война

кончится. Надежда у меня появилась, Ефим Григорьевич! И мне

сейчас нужно держаться от вас подальше.

СПИВАК. Не так уж ты и окрепла. За четыре месяца на

земляных можно и без всякого БУРа загнуться.

ФРОЛОВА. Ничего... как-нибудь продержусь.

СПИВАК. Все равно не понимаю. Сейчас-то чего бояться?

Тебя все равно узнали. И если будет запрос - найдут. Здесь

ли, в бригаде - какая разница?

ФРОЛОВА. Я уже не запроса боюсь. А того, что вы затея

ли. На зоне только успели афишу повесить, а все уже:

шух-шух. Без вины виноватые: про нас! Даже блатные

притихли. С огнем играете, Ефим Григорьевич! Так хоть меня не

втягивайте, я и так до костей обгорела.