Придворная роза

— Тогда ложись рядом и поспи немного. А я тебя согрею. — Он протянул ей руку, но Селия мешкала. Уголки его губ тронула улыбка. — Даю слово, что сегодня не стану тебя соблазнять. Просто полежи со мной.

Селия улыбнулась в ответ и, стараясь отогнать шевельнувшееся разочарование оттого, что быть соблазненной сегодня ей не суждено, дала ему руку и легла рядом с ним на одеяла. Она повернулась на бок, лицом к огню, а Джон обнял ее сзади, придвинулся вплотную, прижал согнутые ноги к ее ногам. Его теплое дыхание согрело ей затылок.

Селия закрыла глаза и попыталась уступить навалившейся на нее усталости, но сон никак не шел. Было слишком приятно лежать в объятиях Джона, так естественно, так безопасно. Это сближало их даже надежнее, чем страстные любовные игры.

И все же ей хотелось повернуться к нему, поцеловать в горячие губы и раствориться в его теле, уступая бездумному вожделению, самозабвенному желанию.

Она понимала, что такое физическое влечение, и даже отчасти умела управлять им и пользоваться. Но сердечная тоска, порожденная его нежностью, разрывала ее на части.

Джон оперся ладонями на расколотый подоконник и вгляделся в ледяную черноту ночи. За его спиной в глубине комнаты спала Селия, беспокойно ворочалась, прерывисто вздыхала, затихала снова. Ему тоже хотелось бы забыться сном, обнять ее и обрести мир в душе, хотя бы на одну ночь. Однажды он обрел его с Селией… Но сейчас они были в его родовом доме, который он не надеялся увидеть никогда. И это неожиданно взволновало его до глубины души. Не стоило привозить сюда Селию, но у них практически не было выбора. Ей срочно требовался отдых, и этот дом оказался ближе всех.

И Джон отправился бродить по пустому, покрытому пылью помещению, полному зыбких теней. Сейчас, ночью, комната выглядела почти так, какой, вероятно, была когда-то. Темнота скрыла облупившуюся штукатурку, покоробленный пол. А потрескивание горящей древесины временами даже казалось отзвуком когда-то звучавшего здесь смеха.

Давным-давно это был семейный дом, но сам Джон никогда не знал семьи, рано осиротевший и оставленный один на один с суровым миром. Не знал, что значит заботиться о ком-то, и до поры до времени это казалось нормальным, пока он не встретил Селию. Но мысль, что он может обрести что-то большее, в конце концов оказалась иллюзорной. Вроде этого зала, меняющего свои очертания в зыбком пламени камина.

Он скрестил на груди руки и вгляделся в Селию, которая теперь спала спокойно и тихо. Лицо ее освещало пламя. Она раскинула руки, пальцы были сжаты, словно она держалась за что-то невидимое.

Нет, не стоило привозить ее сюда. Она и этот дом вызывали в нем ненужные чувства. Нельзя снова мечтать о ней. Снова обмануть ее.

Селия шевельнулась, провела рукой по одеялу.

— Джон… — пробормотала она.

— Я здесь, — откликнулся он. Пересек зал и лег рядом, хотя и знал, что лучше было держаться подальше. Что-то всегда притягивало его к ней, некая темная непонятная сила. Он снова привлек ее к себе, и она свернулась калачиком у его груди, беззащитная, хрупкая, совсем не такая, как в реальной жизни.

Джон легко поцеловал ее волосы, втянул глубоко ее запах, будто хотел удержать его в себе навсегда.

— Я здесь, — повторил он. — Спи.

Она улыбнулась и снова удалилась в страну снов.

Но у Джона не получилось последовать туда за ней, он так и пролежал до восхода, оберегая ее в этом царстве призраков.

Глава 12

Вот и наконец Эдинбург. Проезжая вместе с Джоном через городские ворота, Селия распрямила ноющие плечи, ей казалось, что она провела в пути не несколько недель, а много лет. Еще бы — столько всего случилось с тех пор, как она покинула Лондон. Она с трудом узнавала в себе прежнюю Селию.

Но вот путешествие окончено, а впереди ожидало неясное будущее. И дни, проведенные наедине с Джоном, тоже закончились.

Он ехал рядом, немного опережая ее и ограждая от толпившихся на узких извилистых улицах зевак. Ей следовало радоваться, что их уединение нарушено. Что он больше не будет проникать под ее доспехи, напоминать ей о ее прежних чувствах к нему и о том, как она распахивала перед ним душу. Не сможет больше искушать ее.

Она с усилием оторвала взгляд от его мускулистых плеч и переключила внимание на окружавший их город. После долгого пути по безмолвным зимним холмам и равнинам городская суета, звуки и запахи захватили органы чувств врасплох. Крики, смех, прибаутки торговцев заполнили ей уши. Запах дыма от сотен каминных труб, смешиваясь с запахами жареных пирожков с требухой, ночных горшков и множества людей, скопившихся в тесном пространстве, резко ударял в нос.

Внезапно Джон схватил ее лошадь за поводья и резко дернул в сторону, потому что как раз в это мгновение из окна выплеснулось содержимое одного из горшков на мостовую. И вместе с другими отходами большого города оно устремилось в сточную канаву, тянувшуюся вдоль улицы.