Приэльбрусье. Дверь в чужие миры

– Легко, махни в его сторону рукой, это будет сигналом.

Я крикнул:

– И пора тебе заткнуться навсегда! – и махнул рукой, показав на него пальцем.

И вновь случилось чудо… Полуобернувшись, краем глаза я увидел, как из шерсти шаки появилась дымка, потом облачко насекомых, которое, набирая силу, превратилось в облако, плотно укутавшее крикуна, из которого сначала слышался яростный, потом жалобный визг и наконец все стихло, и облако насекомых развеялось, а в центре площади остался белый скелет.

В полной тишине я сказал в полголоса:

– Если кто-то еще придет со мной биться, лучше убейте его сразу, или просто отправьте домой. Скелет не трогайте до завтра, если завтра здесь что-то останется, выбросьте из селенья диким зверям, – и, памятуя о конкретности мышления здешних жителей, показал пальцем на здоровых воинов – Ты и ты.

Потом повернулся и удалился в свой шатер, не забыв позвать за собой шаки. За спиной я чувствовал полярные эмоции, восторг своих поклонников и страх и депрессию своих недругов. Восторга, как ни странно, было больше. В моем шатре царила хозяйственная суета, кто-то готовил еду, кто-то писал на земле цифры, а некоторые просто валялись на шкурах. Тем, кто валялся, я сказал – «Пошли за мной», – и вышел на площадку перед вигвамом. Показав на троих парней, я приказал им притащить сюда плоский камень, а сам, усадив остальных, продиктовал им заповеди, и велел повторить сначала хором, потом каждому в отдельности. Результат был так себе, но лиха беда начало. К этому времени подкатили камень и я, велев установить его перед шатром, сказал, передайте всем, если возникнут какие-то споры, пусть приходят сюда каждый пятый день, считая от сегодняшнего, я буду решать эти споры, а через день те, кого я выберу, будут делать тоже самое и те, кто не сумеет решить спор, придут ко мне.

Отпустив пастись шаки, я мысленно разыскал Мамонта и позвал его знакомиться с вновь прибывшими. Послав ему успокаивающую волну эмоций, попросил, разумеется, с помощью образов и картинок, показать им пастбища вокруг нашего стойбища. На камне, в шатре, я нашел какую-то еду, поел и решил, что мне, наконец, надо сделать ревизию новой части племени, которые уже разбили лагерь на той стороне ручья. Взяв с собой Пака и Мамонта, на той стороне я решил действовать по другой схеме. Останавливался перед шатром, суживал поле восприятия – каким-то образом это сужало телепатическое поле общения, и говорил про себя:

– Выходи, – и недолго ждал, – затем повторял, – выходи, или зайдет шаки.

Про роль шаки в подавлении первого бунта все были наслышаны, поэтому слышащие тут же начинали вылезать. Иногда с ними за компанию вылезал кто-то еще, я уже худо-бедно научился отличать слышащих меня. С ними устанавливался какой-то контакт, если я такого контакта не ощущал, я мысленно спрашивал – «А ты зачем вылез?» – если реакции не было, просто заталкивал добровольца обратно древком копья. Неофитов отправлял к Пака, который давал им, также мысленно, задание по строительству нового чума, рядом с моим, если тот не слышал, или не понимал – усаживал его на берегу ждать меня.

Закончив обход, я назначил старосту, одного старика, показавшегося мне довольно сообразительным, велел ему отправить ко мне тех, кого я не застал в стойбище – охотников и собирателей. Взяв его как проводника, чтобы показал, где пасутся их шаки, повел за ним Мамонта. По берегу нашего ручья паслось около десятка животных, были они какими-то замызганными, грязными и неухоженными. У одного было разорвано ухо, из которого капала густая, черная кровь, он поматывал головой, и постанывал, как будто жалуясь на судьбу. Я стал их мысленно подзывать, четверо обернулись, в том числе и травмированный, и лишь двое пошли ко мне. Их я отправил с Мамонтом на другой берег, где паслись мои шаки, пришедшие со мной от Страйка. Я велел новому старосте отвести другого слышащего меня шаки к моему стаду, а сам стал уговаривать подранка успокоится и пойти со мной. Мне удалось подойти к нему и даже погладить, однако шаки очень сильно боялся и не доверял людям, в том числе и мне. Я решил подождать старосту и сказать, чтобы этого шаки не использовали для работы, собираясь заняться им позже, а пока просто успокаивал животное. Услышав шорох листьев и хруст веток, я обернулся и повел нового начальника обратно, провел его по вигвамам, представляя жителям, чтобы не возникало никаких разборок.