Приэльбрусье. Дверь в чужие миры

Вернувшись в свой чум, я застал там почти всю компанию, и вспомнив, что собирался проверить их успехи, поманил девчат к себе, сел прямо на землю, выровнял участок и, показав на Мару, нарисовал несколько четных цифр. Показывая поочередно на цифры устроил ей мини экзамен. Она довольно бойко ответила на мои вопросы. Такую-же процедуру с нечетными цифрами прошла и Куси, и тоже довольно успешно. Сложение и вычитание до десятка тоже не вызвало особых затруднений. Я спросил, собрали ли зерна, и, получив положительный ответ и взмах руки куда-то в угол, пошел туда и обнаружил горку смеси разных зерен. Я чертыхнулся, вернулся к девчонкам, и попросил сделать мешочки из кожи, показав, какого размера они должны быть. Они в замешательстве переглянулись.

– Какие проблемы? – спросил я.

– Шкур нет, – ответила Мара.

– Ладно, сначала добудем шкуры, – сказал я, – а теперь давайте поедим, и я посплю, а завтра с утра будем заниматься, кстати, сходите оповестите всех, чтобы по утрам все дети, и вы все тоже, собирались около дома. Будем учиться.

– Чему? – спросила Куси.

– Читать и писать сначала, – ответил я.

С утра начался марафон, в котором я пытался загнать племя в светлое будущее, а они, как назло не хотели перенапрягаться, рассчитывая получить все и сразу. Школу пришлось перенести к подножью холма, где на вертикальной стенке можно было писать мягким известняком, или пристраивать наглядные пособия. Основные предметы – письменность (я решил за основу взять русский язык), обществоведение (мораль и зачатки философии), математику и геометрию. Во второй половине дня я ходил к местам выхода руд, заставлял строить печи, модернизированные Страйком, там, где руды выходили на поверхность. Меня интересовали железо, олово и медь, и я их нашел, по крайней мере, так думал. Известняк, в качестве флюса, и каменный уголь тоже должен был стать подспорьем для доменного производства, но попозже. Начать я решил с печей-домниц, не требующих непрерывного процесса, простых в изготовлении и эксплуатации. В конце концов, получилось три печи, то ли по толледскому, то ли по скандинавскому модернизированному варианту, стоящие рядом, – пришлось экономить на шамотной глине, которая была трудоемка в производстве. К тому-же шкур оказалось в наличии только на три меха. Решив, что надо идти на охоту, в том числе и за шкурами, я выяснил у своих слышащих, что такой команды они давно ждут, скоро начинается миграция местных газелей, или ланей, по виду, и, наконец, в племени кончается еда. Чертыхнувшись в очередной раз, я перенес обществоведение в своей школе на последний урок и заставил своих учеников рассказывать про нужды племени и сезонные занятия. Неожиданно этот урок приобрел популярность, и посещаемость школы стало стремительно расти. Пришлось изобрести ускоренный курс для взрослых, разделить их с малышами, а преподавать поставить своих «слышащих». Впрочем, понимая, что основной интерес у племени в неформальном общении со мной, приказал не пускать на последний урок прогульщиков, а сам старался его посещать регулярно. Прогульщики все равно сидели в кустах, но поскольку слова им не давали, это было для них не так интересно. Кстати и для меня это оказалось очень полезно, во-первых, я постоянно узнавал что-то новое, например, охотники-рыболовы показали мне веревки, скрученные из волокон одного растения, которого в окрестностях было довольно много. Волокна напоминали волокна льна или конопли, я тут же организовал веревочное производство и велел делать станину ткацкого станка. Катастрофически не хватало инструментов, и скрепя сердце пришлось все силы бросить на доделку печей.