Приёмная дочь Бабы Яги

Молоденька, лет пятнадцати, холопка поклонилась и быстренько метнулась прочь, видимо за ведром. Зластослава сделала глоток морса и как бы невзначай отодвинула подушку, оценивая величину проблемы. «Проблема» оказалась не такой уж и великой, но и её требовалось решить. Сделав ещё глоток, Ягуся бросила осторожный взгляд на суетящихся девушек, выбрав момент, «нечаянно» опрокинула кубок на пятно и, пока никто на неё не смотрел, старательно растёрла всё по простыням. В коридоре послышались шаги, Ёжка вздрогнула и как можно правдивей воскликнула:

–Ой! Какая я безрукая!

–Что стряслось, княжна?! – вбежавшая в горницу боярыня, чуть не уронила на пол, удерживаемое в руках расшитое каменьями платье.

–Златушка, дитятко, что такое? – донесся в открытую дверь, знакомый старушечий голос.

Вслед за голосом до Яги донеслись шаркающие, но, тем не менее, довольно бодрые шаги и в горенку вошла Улита Гордеевна. С момента прибытия в отчий терем, увидеться со старушкой-ключницей не случилось, и потому-то завидев её сейчас, Злата шмыгнула носом, как маленькая девочка, выпустила из пальцев кубок и, соскочив с постели и всё ещё кутаясь в одеяло, бросилась обнимать. Бабушка Улита был небольшого росточка и чтобы обнять её, девушке пришлось согнуться почти пополам, худые, но ещё крепкие руки с материнской нежностью обняли Ёжку в ответ.

–Я так соскучилась! – всхлипнула Златка, разорвав объятия и выпрямившись.

–Мы тоже по тебе тосковали, Златушка, – погладив девушку по руке и утерев свободным кулачком заблестевшие от слёз радости глаза, произнесла ключница.

–Бабушка Улита, как ты у тебя здоровье? Не хвораешь? – всполошилась Бабка Ёжка, придирчиво разглядывая сгорбленную фигурку женщины.

За старушку, бывшую когда-то кормилицей царя Кощея, Злата переживала сильно. Шутка ли?! Бабушке Улите этой осенью сто третий год будет, а когда царь Всеволод передал ей для забот новорождённого наследника, молоденькой крестьянской девчонке осемнадцать стукнуло, сама два года как отневестилась и полгода как матерью стала.

–Да что ты! Я же можно сказать помолодела! – рассмеялась старушка. – Шибко мне твои снадобья помогли, ни одна хвороба не цеплялась за зиму, да и немочи старческие тревожить перестали. Спасибо тебе, девочка моя!

–Вот и славно! – радостно заулыбалась Яга в ответ. – Я пока тут гостить буду, ещё сварить постараюсь.

–Княжна, да что случилось-то?! – не выдержала любопытная боярыня, обрывая разговор с ключницей.

–А?! – растеряно переспросила Ягуся, уже почти позабыв о своей «неловкости», но вспомнив, тут же нахмурилась и как можно равнодушнее пояснила. – Я морс на постель опрокинула, надо застирать скорее, чтобы пятна не осталось.

–Где? – сурово спросила бабушка Улита, посеменив к кровати.

Окинув разворошенную постель и красное пятно на простыне, старушка прищурилась и знаком подозвала пробегавшую мимо холопку с пустым ведром.

–Ташка, ну-ка постель собери и тащи вниз! – строго приказала ключница, более не глядя на кровать и даже повернувшись к ней спиной. – Да, кидай его сразу в чан, где прачки бельё уже кипятят! Застирывать не надо, пущай покипятится как следует с щёлоком, а после можно и с мыльнянкой простирнуть. Всё поняла?

Девчонка только понятливо кивнула и, отставив ведро у порога, принялась собирать постель в тюк. Улита Гордеевна только один взгляд и бросила на холопку, после уделив всё своё внимание молодой боярыне всё так и стоявшей посреди горницы с праздничным платьем на вытянутых вперёд руках.

–Анна Калитична, а что это вы тут спозаранку делаете? – подозрительно прищурившись, мягко спросила старая ключница, на правах данных ей долгой, честной службой и крепкой привязанностью всего царского семейства. – Не упомню я, что бы царица-матушка тебя к дочери своей приставляла. Вот про Алёну Нежатовну помню, а про тебя нет. И ведь с некоторых пор на память не жалуюсь…

–Улита Гордеевна, – зачастила боярыня, опустив голову и не глядя в глаза старушке, уже одним этим подтверждая, что дело не чисто, – Алёна захворала, живот у ней прихватило, вот она меня и попросила княжне помочь.

–Вот те раз! – делано удивлённо воскликнула ключница. – Я когда сюда поднималась, видела её в светлице, сидела она, платье княжне дошивала. Что на это скажешь?

–Отпустило, наверное, – нервно пожав плечами, отозвалась Анна Калитична.

–Ну-ну, – фыркнула старуха и сухо произнесла. – Иди-ка ты, боярыня, в горенку свою, пока царица-матушка о твоём самоуправстве не прознала, да Алёну Нежатовну зови сюда! А платье это неси туда откудова взяла! Княжне совсем другое для празднества приготовили.

Вспыхнула молоденькая боярыня, потом лицо её побелело, а после и вовсе красными пятнами пошло. Попыталась Анна Калитична оправдаться, да только бабушка Улита слушать не пожелала, снова провинившуюся боярыню царицей застращав.

–Бабушка Улита, а за что вы так с ней? – тихонечко спросила у старушки Златослава, перед этим проследив, как молодая боярыня в слезах выбежала из горницы.