Приемный покой. Книга 1-1. Покой нам только снился

Он заявлялся на мои дежурства без звонка еще несколько раз, также неоднократно звонил мне домой и на работу, предлагал вновь встретиться. Я отказался.

Не так давно встретил его раз в райисполкоме, раз на улице с женщиной под ручку. Он меня не узнал или сделал вид, что не узнал.

А газета так и не вышла больше…

Если вы думаете, что предметом настойчивых домогательств могут служить только представительницы слабого пола в лице медицинских сестер, врачей и пр. прелестных созданий в белых халатиках, то вы глубоко заблуждаетесь. Я расскажу только несколько не вполне ординарных ситуаций с мужчинами-медиками, о которых так или иначе мне стало известно. Рассказывать об этом будет проще, если я расскажу об этом от первого лица.

Юные соблазнительницы.

В разные свои дежурства на приемном отделении больницы мне пришлось принимать двух молодых девушек в одно и то же отделение. (Если честно, то я до сих пор с трудом представляю, как кого и когда называть девочками, девушками и женщинами. С трактовками этого современной молодежью не хочется соглашаться.) Правда у одной из них была пневмония (воспаление легких), а у другой — обострение течения бронхиальной астмы. Обоих госпитализировали в пульмонологическое отделение.

Больная астмой: упитанная девушка невысокого роста с плотной чуть полноватой фигурой, с чуть отстоящими друг от друга некрупными зубами, светло-каштановыми волосами, интересным выговором с растягиванием буквы "и" и совершенным нежеланием работать ни в одном из возможных производств (по сей день сидит на иждивении матери и старшей сестры); на момент "знакомства" ей было около 18–19 лет; в поведении просматривалось домашнее воспитание с небольшим налетом общения с уличными компаниями, а точнее с потугами казаться крутой и самостоятельной.

Больная пневмонией: 15,5-летняя девушка (хотя и выглядела лет на 20–25), худенькая, среднего роста, без верхнего переднего зуба, крашенная (она в последствии, — а они обе не раз потом к нам попадали, — так часто перекрашивалась, что я не помню уж, какого цвета у нее тогда были волосы), одета в вызывающе открытые майки, на мой взгляд безвкусно накрашенная яркими оттенками недорогой косметики, с грубым прокуренным голосом. Во время первичного осмотра в приемном покое при опросе об учебе/работе, совершенно не смущаясь и не стесняясь, ответила, что она профессиональная проститутка, имеющей своего постоянного сутенера. Если честно, то мне совершенно не интересны были такие подробности, — достаточно было назваться безработной, — но она как-то так совершенно буднично об этом сказала, что это запомнилось. Особенно бросилось в глаза и запомнилось несоответствие ее внешнего вида и реального возраста.

Так вот эти две представительницы женского сословия с интервалом несколько дней попадают не только в одно отделение, но и в одну палату. Чуть позднее я, дежуря по терапевтическим отделениям, неоднократно видел их вместе: сидящими на скамеечке в больничном парке, идущими по коридору отделения, спускающимися или поднимающимися по лестнице, хохочущими в "зеленом" уголке холла.

Однажды, я вернулся в комнату дежурного врача, находящегося в том же отделении, очень поздно вечером, сел за стол и делал записи в истории болезни. Раздался стук в двери.

— Да?.. Открыто! Заходите — ответил я достаточно громко

— Можно, доктор? — в дверях появляется больная астмой в обычном больничном халатике. Аккуратно прикрывает за собой дверь.

— Можно, заходите. Что-то случилось?

— Да нет, ничего страшного. Ведь это Вы меня принимали?

— Да, кажется я.

— Вот только мне бы хотелось, чтобы Вы меня послушали (имелось в виду, послушал легкие) и сравнили с тем, что было при поступлении.

— Зачем, я и так вижу, что Вам лучше, что Вы перестали задыхаться, дыхание ровное, тихое, не шумное. Есть еще ряд показателей, по которым я могу судить, что у вас сейчас наступило значительное улучшение. К тому же Вас сразу же после поступления, я знаю, осмотрела и ежедневно слушает Ваш палатный врач. — Мне страшно не хотелось быть судьей или арбитром, а так же возможным невольным оценщиком чьей-то работы.

— Но мне бы хотелось, чтобы это сделали именно Вы и сейчас.

— Почему? Вам плохо?

— Нет. Но Ваше мнение мне очень важно.

— Ладно, раздевайтесь по пояс.

— А можно я закрою дверь в кабинет на ключ?

— Она закрыта, и без моего разрешения все равно никто сюда не войдет.

— Но я стесняюсь и боюсь.

— Ничего страшного не случится. Вы встанете спиной к дверям, и даже если кто-то войдет в кабинет без стука, — хотя такого за всю мою практику дежурств в этом отделении ни разу не могу припомнить, — то Вы все-таки будете стоять к нему спиной.

— Ну, я очень прошу,

Эти уговоры закончились только тогда, когда я сказал, что ключ от замка изнутри не входит в замочную скважину, или какой-то другой бред.

— Девушка. Или раздевайтесь по пояс и поворачивайтесь спиной, или идите в палату.