ЛЕННИ. Знаешь, что я тебе скажу, папа, если уж тебе пришла охота… поболтать… я задам тебе вопрос. Я вот все хочу тебя спросить… Тогда, ночью… ну, ты понимаешь… ночью, когда ты сделал меня… эта ночь с мамой… как оно было? А? Я был еще только блеском в твоих глазах. Так как оно было? Опиши обстановку. Видишь ли, папа, меня обстановка интересует. Мне, вот например, интересно, думал ли ты в это время обо мне или до меня тебе дела не было?
Ты ведь понимаешь, я из чистой любознательности спрашиваю. Мне просто любопытно… Да и всем в моем возрасте это интересно, разве нет? Тут есть о чем подумать, и одному, и с приятелями, об истинных событиях той ночи, ночи, когда о нас и не думали два человека, занимаясь этим делом. Я, конечно, опоздал задать тебе этот вопрос, но, раз уж мы проводим время вместе, я решил тебе его преподнести.
МАКС. Когда-нибудь ты захлебнешься в собственной крови.
ЛЕННИ. А если ты предпочитаешь ответить письменно, то у меня нет возражений.
Мне надо было спросить это у мамочки. И почему же я не спросил у мамочки? А теперь вот поздно. Она уже отошла в мир иной.
Смотри, что ты наделал. Завтра утром придется все вылизывать.
МАКС. Ненавижу эту комнату.
Кухню люблю. Там хорошо. Там уютно.
Но я туда шагу ступить не могу. Знаешь, почему? А как я туда войду, если он там тарелками гремит, тряпками машет, не дает покоя?
ДЖО. А ты чай сюда принеси.
МАКС. Не буду я его сюда нести. Я эту комнату ненавижу. Могу я выпить чаю, где хочу?
Что он там только делает?
Сколько времени?
ДЖО. Полседьмого.
МАКС. Полседьмого.
Схожу-ка я сегодня на футбол. Хочешь со мной?
Слышишь, чего говорю?
ДЖО. Мне тренироваться надо. У меня шесть раундов с Блэки.
МАКС. Но ты же успеешь. Успеем посмотреть до пяти. Сегодня начало сезона.
ДЖО. Не, не пойду.
МАКС. Почему это?
СЭМ! Пойди-ка сюда!
СЭМ. Что?
МАКС. Что ты там делаешь?
СЭМ. Мою посуду.
МАКС. А еще что?
СЭМ. За вами убираю.
МАКС. В ведерко все складываешь?
СЭМ. Представь себе.
МАКС. Ну, и что ты этим хочешь сказать?
СЭМ. Да ничего.
МАКС. А-а, ничего. А может, ты не хочешь готовить мне завтрак, а? Я смотрю, ты все носишься по кухне, сковородками гремишь, ведрами гремишь, чайником гремишь… недоволен, значит? Не нравится тебе? Понятно. Слушай, Сэм. Вот что я тебе скажу. От чистого сердца.
Не хочу, чтобы ты был на меня в обиде. Я хочу понять. Нет, честно, разве я тебя хоть раз обидел? Ни разу. Когда отец умер, он сказал мне: «Макс, береги братьев.» Вот что он мне сказал.
СЭМ. Как же он мог это сказать, когда он умер?
МАКС. Что?
СЭМ. Как он мог говорить, когда он умер?
МАКС. Перед тем, как умер, Сэм. Перед тем. Это были его последние слова. Крик отлетающей души, Сэмми. Мгновенье спустя… его не стало. Ты думаешь, я шучу? Неужто ты думаешь, что я ослушаюсь того, что сказал мне отец на смертном одре? Ты слышишь, Джо? Для него нет ничего святого. Он способен плюнуть на папину могилу. Разве это сын? Это бессердечная скотина. Ему ничего не нужно, кроме кроссвордов! Мы хотели сделать из него мясника, а он даже полы вымыть не умеет. А взяли Мак-Грегора, так на него через неделю можно было лавку оставлять. Знаете, за что я уважал отца? Он был не только человек что надо, но и первоклассный мясник. И чтобы выразить свое уважение, я пошел по его стопам. Он сам учил меня разделывать тушу. Я продолжил его дело. Я родил трех здоровых мужиков. И никто мне не помогал. А ты что сделал?
А ты что сделал? Баба ты!
СЭМ. А может, ты хочешь сам домыть посуду? Вот тряпка.
МАКС. Так что ты уж не обижайся на меня, Сэм. В конце концов, мы ведь братья.
СЭМ. Так не хочешь? А то вот тряпка. Пожалуйста.