Приглашение к греху

– Тогда почему… почему… – Ему на руку упала слеза.

Закери пожал плечами.

– Я заслужил немного из того, что вы сказали. – Он откашлялся. – Даже больше, чем немного. Думаю, я не понимал, насколько важна была для вас моя помощь. Если бы понимал, я не стал бы злоупотреблять этой привилегией.

Несмотря на добрые слова, в его голосе не было обычной расслабленности, которую она привыкла слышать. Он, видимо, все еще сердился. У него на это есть причина, убеждала она себя, но была слишком благодарна ему и пыталась не забывать дышать.

– Я прошу прощения за то, что сказала. Это было подло, и мне не следовало…

– Все было правдой, и вы помогли мне кое о чем задуматься. Так что мы квиты. Увидимся за обедом.

– Да. Я… спасибо, Закери. Большое спасибо.

Он коснулся ее плеча, а потом они с Гарольдом вышли.

Дверь снова открылась.

– Все уладилось? – спросил отец.

– Он сказал, что будет позировать для портрета, – ответила она, все еще немного ошеломленная.

Где-то за стенами кабинета какофония возобновилась – это сестры обнаружили, что Закери вернулся. Кэролайн поняла, что возникла еще одна проблема.

– У меня мало времени, папа. Альбом разорван, и я должна сделать хотя бы один предварительный набросок, прежде чем сяду за мольберт. – Так было всегда: сначала набросок, потом работа маслом. В данном случае она могла бы написать портрет Закери с закрытыми глазами, но не хотела рисковать.

– Если бы я знал, что ты запланировала на сегодня, я никогда не пригласил бы Закери на рыбную ловлю. Хотя я думаю, что ваш спор был неизбежен.

– Мне следовало бы подумать, прежде чем открывать рот. Я вела себя непростительно. Надеюсь, я тебя не слишком огорчила.

– Ты сказала то, что думала. Я никогда не сомневался в том, что ты у меня умница.

– Что ты сказал ему, чтобы убедить его вернуться?

– Это останется между мною и им. Скажи, которая из сестер составила это проклятое расписание?

– Энн.

– Я его пересмотрю.

– Но…

– Ты должна написать этот портрет, Каро. Если тебя постигнет неудача, так это будет не от того, что у тебя не было шанса.

– Спасибо, папа.

– М-м. Иди переоденься.

Разговор с отцом вернул ей душевное равновесие. В течение прошедшего дня не было, кажется, ни одной эмоции, которую она не испытала – предвкушение, гнев, смирение, ужас, разочарование, ярость, уныние и, наконец… надежда.

Когда она спустилась в столовую, все уже сидели на своих местах за столом. На какое-то мгновение ей показалось, что сейчас придется снова выслушать обвинения, но никто даже не обратил на нее внимания. Все взгляды были устремлены на Закери, который стал еще красивее и галантнее, чем несколько часов назад.

А он улыбался, и если бы Кэролайн не научилась читать по выражению его лица, что он на самом деле чувствует, могло показаться, что это все тот же веселый и легкомысленный Закери. Но она видела, как холодны его глаза и как натянута улыбка. Кэролайн испугалась: если ее сестры и дальше будут молоть чепуху, он может сорваться.

Мистер Уитфелд постучал вилкой по бокалу, призывая всех помолчать.

– Я хочу сделать объявление. Начиная с завтрашнего утра, на то время, которое потребуется Кэролайн, чтобы закончить портрет, вы все оставите ее и лорда Закери в покое.

– Но, папа, у нас рас…

– Я сказал – в покое, – с необычной для него строгостью повторил отец. – Вы можете докучать ему столько, сколько он сможет выдержать, во время ленча, обеда и по вечерам, но пока освещение позволяет Кэролайн писать портрет, старайтесь не попадаться ей на глаза.

– Да, папа, – сказала Энн, ткнув локтем Грейс. Сестры немного поспорили, но потом все же согласились с отцом.

– На самом деле я обещал Кэролайн позировать сегодня вечером, чтобы она могла восстановить некоторые испорченные наброски, а потом я займусь дрессировкой Гарольда. И мне надо поговорить с тетей Тремейн наедине.

Кэролайн услышала в его голосе нехарактерную для него серьезность. Однако не была уверена, что и остальные ее услышали. Они все еще пребывали в унынии от того, что их лишили радости общения с вернувшимся Закери, и, верно, не заметили бы, если бы в доме снесло крышу.

– Я могу чем-то помочь? – спросила она.

– Мне нужно всего двадцать минут. – Холодные серые глаза были устремлены на нее.

– Разумеется.

– Хорошо. – Он положил салфетку и встал. – Прошу меня извинить. Передайте мою благодарность кухарке за прекрасно приготовленную рыбу. Я такой еще никогда не ел.

Леди Глэдис тоже встала и последовала за племянником.

– Увидимся утром, девочки, мистер Уитфелд.

– Спокойной ночи, Глэдис, – ответила Салли.

– Спокойной ночи, – тихо повторила Кэролайн. Эта ночь будет самой длинной в ее жизни.

– Мы не собираемся сбежать в полночь, не так ли? – Тетя Тремейн села на свое обычное место – в кресло у окна – и положила распухшую ногу на низкую скамеечку. Она попросила принести ей чаю, но у нее было смутное предчувствие, что к тому времени, когда Закери выскажет ей все, что у него накопилось, ей потребуется что-нибудь покрепче.

– Ты слышала что-нибудь о моем споре с Кэролайн? – начал Закери, медленно прохаживаясь по комнате.