Приглашение к Реальному

Что же происходит на графе далее? Теперь, пройдя через верхнюю левую вершину графа, линия попадает наконец в точку m (послание, сообщение). То «я тебя люблю», что порождало ранее вопросительный знак фантазма, оказывается ныне на верхнем этаже графа ценой смерти удостоверено. Линия, завершив петлю, идет дальше – туда, где человек, уверенный теперь в любви Бога, идентифицирует себя как Сына, что и соответствует читаемой в конце литургии всеми верующими молитвы Господней, где они обращаются к Богу, именуя его Отцом (Отче наш…) – как того, кого, по слову апостола, ничто уже – ни смерть, ни жизнь, ни ангелы, ни начала, ни силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь – не может теперь от любви Божией отлучить.

Разбитое зеркало

Nunc ruptum est speculum meum et periit spes mea. Amodo coepit dolor, qui finem non habet.

Legenda Aurea. De sancto Alexio[8]

Истории, о которой пойдет здесь речь, не найти в антологиях «греческого романа» или «византийской любовной прозы». Повесть о юноше, покинувшем отчий дом в день своей свадьбы и после долгих скитаний на чужбине вернувшемся под родной кров, чтобы провести в нем остаток дней неузнанным нищим, прочно заняла свое место в житийных сборниках, запечатлев собой, по свидетельству отечественного исследователя Бориса Бермана, «самое лицо агиографии». Впрочем, ученый тут же вынужден оговорить, что житие это «несет на себе явную печать своеобразия, хотя и отвечает всем канонам жанра». И не просто отвечает, но «по нему одному можно составить себе понятие о существенных чертах агиографии»[9]