Приглашение на казнь (СИ)

— Таша, — он чувствовал, как смыкаются веки, как проваливается в тягостный тревожный сон. — Не уходи… Верь мне. — Хотелось сказать больше, но язык уже не слушался.

Госпожа почесала пятачок на затылке, там, где уже начали отрастать волосы:

— Ладно, верю. Только без рук, а то сделаю больно.

Погасила свечи и затянула тяжёлые шторы по периметру ложа.

Осторожно забралась в кровать, стараясь не потревожить спящее счастье.

Уткнулась в плечо мужчины, чувствуя, как он здоровой рукой притянул и прижал её к себе.

Коснулась губами прохладной кожи его груди, вдыхая такой знакомый, и уже такой любимый запах осенней прохлады.

Обняла за талию и унеслась следом за его невысказанными сомнениями и безрадостными мыслями.

Глава 22

Он стонал, вздрагивал. Тело рвалось в бой. Руки до боли сжимали рукоять меча. Пот заливал лицо. Сквозь багровую пелену проступил лик умирающего командующего:

— Герард, отдай ей моё кольцо… Слышишь, только ей… Пусть… — замолк. Навсегда.

Он знал о ком идёт речь. Он выполнит последний наказ воина и друга.

Рванувшись на ложе, попал в сети расставленных девичьих рук. Успокаивающий нежный голос убаюкивал. Лёгкие поглаживания по лицу приносили облегчение исстрадавшейся душе.

Наташа плакала, прижав его голову к себе, зарывшись губами в его волосы, поглаживая лицо. Он звал Бруно. Разговаривал с ним. Бруно… Перед глазами возникло его улыбающееся лицо, ласковые прикосновения тёплых губ, искрящиеся счастьем глаза. «Моя красавица…» Боль утраты не давала вздохнуть, сжав тисками горло. Сдавленный всхлип прорвался сквозь сомкнутые уста. Бруно… Не любимый и не любовник. Друг. Единственный, надёжный и так неожиданно и коварно отнятый.

Поправив на подушке ногу господина и сбившееся одеяло, Наташа тихонько сползла с кровати. На ходу расплетая растрепавшуюся косу, вышла, тихо прикрыв за собою дверь.

Проходя мимо гостевых комнат, прислушалась. Тихо. Гости отдыхают.

По запахам, разносящимся из кухни, стало понятно, что дело идёт к обеду. Мрачное непривычное безмолвие в замке тяготило. Траур. На секунду послышалось, что откуда-то пробиваются звуки рожка и смеха. Не может быть. Показалось.

В своей комнате нашла поднос с едой. В умывальне — свежую колодезную воду. Из карманного зеркальца на неё глянула зарёванная взлохмаченная девчонка с синяками под глазами и распухшим носом. Лучше бы не смотрела.

Приведя себя в порядок, и наспех перекусив, направилась в левое крыло к Кристофу.

Кэйти испуганно вскочила и заспанными очами уставилась на госпожу. Громко выдохнула, узнав. Перед глазами всплыл кулак рассерженной госпожи.

— Хм, — Наташа подняла брови, ухмыляясь, — я что-то тебе обещала за паническое настроение? — Придвинулась к паникёрше, ухватив её пальцами за шею сзади, наклонив. — Что с тобой сделать? У меня чуть сердце не остановилось от страха.

Грозное шипение госпожи не предвещало ничего хорошего:

— Ай-яй, — заныла девчонка, хватаясь за её руку, — я как увидела его, так и подумала, что мёртвый. Какое счастье, что ошиблась. Больше так не буду делать!

— Ладно, на первый раз прощаю, — Наташа заняла её место, пробуя лоб раненого. Горячий. — Просыпался?

— Ненадолго. Попросил пить, спросил, где он, что с отрядом, все ли вернулись, жив ли хозяин и снова уснул.

— Вода кипячёная? — одобрительно кивнула в ответ на утвердительный жест девочки.

Откинув край одеяла, махнула ей, чтобы подала свежие бинты.

Воспалённая рана выглядела, как и следовало ей выглядеть. Подсохшие края вспухли. Убедившись, что гноя и подозрительных выделений нет, обработала вином, вновь вспомнив о самогонном аппарате. После высыхания наложила повязку.

Кристоф открыл глаза. Вздрогнул, собираясь вскочить, но был возвращён назад:

— Даже не пытайся, — она улыбнулась.

Он скосил глаза на складки одеяла на ногах, облизал потрескавшиеся губы:

— Отрезали?

— Что за глупости, — поняла, о чём речь, — лечить будем. Не помнишь? Ночью с Ланзо латали твои раны. — Провела ладонью по его спутавшимся волосам.

Наморщил лоб. Зашивали? Всё смешалось: бой, боль, бешеная скачка по ночному лесу, скрип ворот. Снова боль, страх, длинный блестящий шип в руках госпожи. Опять боль. Провал.

— Кэйти, он не должен оставаться один. Ко мне можешь не приходить. Его нужно обтирать влажным полотенцем. Проветривай комнату.

— Хозяин запрещает открывать окна.

Наташа вскочила на подоконник, осторожно пробуя защёлки на рамах. Поддались с трудом, но открыть удалось. Сделав небольшую щель, оглянулась в поисках упора. Ничего лучшего не нашлось, как кинуть на подоконник маленькую подушку. Стать виновницей разбитого окна не хотелось.

— Покормишь брата супом. Если откажется есть, выльешь на голову и позовёшь меня. Будем смеяться над ним, — строго глянула на Кристофа, открывшего рот для протеста.

Сестра хихикнула, а парень, моргнув, захлопнул рот. Знал, так и будет. Если бы не температура, его красные щёки выдали бы смущение.

— Пить можно, сколько хочется, — уловив взгляд на кувшине с вином, посчитала нужным уточнить: — Воды или кисленького морса. Кэйти, слышишь?

— Да, госпожа, поняла. Пить давать воду или морс, суп вылить на голову.