Приглашение в ад

домой, обещал писать. И все же Яну было не по себе. Нет, он не опасался головомойки от начальства — своим

рабочим временем он распоряжался в основном сам. Однако на Яна напала тоска и еще какое-то тревожное

чувство, которое он даже не мог определить.

Американец на прощанье хлопнул Яна по плечу, сказал:

— Давай держись, приятель! И не позволяй никому забивать тебе голову всякой паскудной дребеденью…

Дальше дни потекли в привычном русле. Ян постепенно стал забывать об охватившей его тревоге.

Недели через полторы после встречи с американцем Яна разыскал Коблиц.

— Слушайте, Ян, вы мне просто осточертели, — сообщил он для начала. — Я нигде от вас не могу

отвязаться. Вы гоняетесь за мной по всем континентам.

— Неправда! Я вас не искал.

— Вас ищу я, и не по своей воле. Но что от этого меняется?

Ян ждал, какой поворот судьбы за этим последует.

Коблиц на миг задержался возле витрины, мимо которой они проходили. Полюбовался отражением своей

спортивной фигуры. (“А может, по привычке проверял — нет ли слежки?”-подумал Ян). Видимо, остался

доволен: все на нем сидело аккуратно и ладно.

— Дело в том, пан Янек, — догнал Яна Коблиц, — что нам с вами, как это ни прискорбно, предстоит

совместная прогулка. На этот раз — в Польшу…

Уже в самолете, летевшем без сигнальных огней над ночной Европой, Ян как бы проснулся. До этого

6 момента, казалось, им владел тяжелый, хотя и стремительно чередующий события сон. Теперь Ян от сна

избавился, и сон оказался явью. Во всяком случае, во сне нельзя было прислониться к вибрирующей стенке

самолетного фюзеляжа и ощутить спиной плотную выпуклость парашютного ранца. На плечах лежали белые

лямки. Они словно прочно привязывали Яна к неизбежности того, что должно было произойти.

Рядом на скамейке, приделанной вдоль корпуса бомбардировщика, сидел Коблиц. За ним еще двое

незнакомых поляков.

Коблиц дремал. Однако стоило Яну пошевелиться, как разведчик заговорил. Собственно, не заговорил, а

почти закричал в самое ухо, поскольку гул моторов густо заполнял сигарообразное помещение.

— По-моему, вас повесили на меня вместо талисмана! — доносился до Яна крик, похожий на шепот. —

Если приземлимся удачно, я в это окончательно поверю…

Ян и Коблиц целую неделю прыгали с парашютами по ночам. Все сходило благополучно. Но то было на

севере, в Шотландии. Конечно, под крылом самолета таились острые ветки деревьев, скалы, провода

электролиний. Однако там не было перспективы натолкнуться на гитлеровский патруль. Теперь внизу их

ожидала — вернее, не ожидала! — измученная растерзанная врагом и, вполне вероятно, враждебная земля.

— Я для талисмана слишком тяжел, — прокричал в ответ Ян. — Иначе на кой дьявол таскаю на себе

сразу два парашюта…

Коблиц засмеялся. Глянул на фосфоресцирующий циферблат наручных часов.

— Скоро проверим, — крикнул.

Ян, чтобы отвлечься от мыслей о предстоящем прыжке, стал думать о задании. Впервые почувствовал,

насколько оно было расплывчатым.

Ему предлагалось принять участие в восстании варшавян, которое начнется по кодовому сигналу “Буря”.

Восстание поднимут части Армии Крайовой под командованием генерала Бур-Коморовского. Эта армия и сам

генерал подчинялись польскому правительству в Лондоне. В восстании должны принять участие и

подразделения Армии Людовой, возглавляемые генералом Жимерским. Эта армия и ее генерал представляли

политические силы, которые эмиграционному правительству не подчинялись. Поэтому следовало, не

отказываясь от участия Армии Людовой в борьбе, после овладения Варшавой изолировать отряды Жимерского,

при возможности разоружить. И главное — не допустить их слияния с частями Войска Польского, которое

воевало в составе 1-го Белорусского фронта.

Яну Крункелю (он теперь снова стал Крункелем!) строго предписывалось всячески поддерживать

действия руководителей Армии Крайовой, выявлять колеблющихся и противников, в случае необходимости —

устранять. Каждая армия была создана на основе многих подпольных организаций. Их насчитывалось столько,

что и запомнить нелегко. Некоторые, как, например, “Батальоны хлопски”, представлявшие молодежную

крестьянскую организацию “Вици”, входили и в ту, и в другую армию. В этой неразберихе следовало, как в

старом анекдоте, сначала отрезать зайцу пятую ногу, а потом считать — была ли у него пятая нога…

Все эти невеселые думы сопровождали Яна в полете над затемненной Европой.

Несколько раз самолет пытались обстреливать с земли, но цель оказывалась слишком высокой.

Наконец самолет стал снижаться. Поступила команда прыгать. Ян коснулся плеча Коблица и первым

вывалился в жуткую свистящую пустоту. Прыжок был затяжным. Стучало в висках. Ян считал секунды. Потом

рванул кольцо.

Тряхнуло так, что, казалось, вылетят зубы. Потом звезды стали на место. Ян мирно покачивался под

спасительным куполом парашюта. Невдалеке от него смутно угадывались парашюты спутников.

Они приземлились в поле. Без приключений, как на тренировке. На кромке поля призывно чернел лес.