Приглашение в космос

Все действия в полете строго регламентированы, и обязанности каждого члена экипажа расписаны в бортовой документации. По ней люк в БО должен открывать бортинженер. Поэтому Михаил взялся за свое дело. После 12 часов полета – нахождение в скафандре да еще в очень маленьком пространстве космического корабля – было довольно жарко. Он изрядно взмок, пот буквально заливал глаза, и бортинженер снял с головы шлемофон, чтобы хоть немного проветриться. Люк, однако, на поддался его первым усилиям. Он попытался снова – опять не идет. Новиков доложил о ситуации командиру и, устроившись поудобней в тесном пространстве, дернул неподдающийся люк на себя, приложив всю силу. Дальнейшее не укладывалось ни в какую бортовую документацию. Вместо плавного отхода от переходного створа металлическая махина резко соскочила со своего места и с огромной силой ударила бортинженера по голове. Видимо, между атмосферами корабля и бытового отсека образовался некоторый перепад – излишек давления в последнем. Он и выбросил люк после освобождения всех креплений. Сильный и внезапный, как выстрел, удар люка не только прилично оглушил человека, но и рассек ему кожу на ничем не защищенной голове. Моментально пошла кровь, и уже она, а не пот, начала заливать глаза, лицо.

Что делать? Доложить руководству полетом о случившемся, как требует строгая и почти все знающая инструкция? Но там могут сильно обеспокоиться ранением одного из членов экипажа и, не дай Бог, потребовать экстренного возвращения. Это значит – прекратить полет, к которому так долго готовились и срывать программу всей предстоящей двухмесячной работы. Значит, не только себя, но и многих, многих людей, готовивших эту программу, подвести. И каково будет напарнику возвращаться, так толком и не начав работу?

Все эти мысли вихрем пронеслись в гудящей от удара Мишиной голове. И моментально родился четкий ответ: «Нет, только не это!». Однако, все-таки, что же делать? Перво-наперво хотелось улечься в свое кресло-ложемент и просто полежать, закрыв глаза. Но через телекамеру руководство тут же все увидит, и тогда такое начнется…

– Юра, давай все, что есть из обвязочного материала, – обратился бортинженер к сильно взволнованному командиру, – буду кровь останавливать.

А сам быстренько повернулся спиной к направленной на него видеокамере. И Юра, тоже закрываясь от второй камеры, начал быстро рвать салфетки из мочеприемника автономной санитарной установки (АСУ) – там самый лучший обвязочный материал для остановки крови – и передавать их своему напарнику. А тот стал спешно прикладывать их к рассеченной голове.

Тем временем «земля» запрашивает: «Окрыли люк?».

– Открыли, открыли, – отвечает командир экипажа.

– Почему не видим вас?

Что-то придумали на ходу и там, вроде, поверили. Надолго ли поверили?

– Давай, поднимайся в бытовой отсек, – приказал командир, когда кровь удалось немного остановить.

А бортинженер не может – такая навалилась на него слабость, головокружение после удара. Не иначе – сотрясение мозга. Но пошедшим на такое дело людям, известно, мужества не занимать. Они, конечно же, не стали ничего сообщать о случившемся и блестяще выполнили всю намеченную двухмесячную программу.

Так что не пытайтесь в каких бы то ни было газетах того времени обнаружить что-либо об этом происшествии – ничего не найдете! Как, впрочем, нигде – ни в какой газете, ни в каком космическом справочнике – не прочитаете ничего вы и об этом полете, и об этих космонавтах. Потому что, строго говоря, ни полета того не было, ни космонавтов таких не было.

Только вот люди эти – Юрий Шкуратов и Михаил Новиков, выполнявшие полную программу двухмесячного орбитального полета, – были! И транспортный корабль, и станция, и рассекший голову Михаилу люк бытового отсека, и окровавленные салфетки, и мужественное его поведение – все это тоже было. Но только не в космосе, а на Земле. А название этим людям особое – космические испытатели!

Они действительно полгода готовились в Институте медико-биологических проблем к долгой и важной космической работе. И все изложенное выше, и еще многое, не попавшее на эти страницы, происходило в макетах корабля и станции – в барокамере, где моделировались абсолютно все условия полета, за исключением перегрузок и невесомости. Даже вот удар переходного люка по голове, как это запросто может быть в реальном полете в космосе, случился. Но сотрясение мозга и пролитая кровь не заставили Михаила Новикова попросить у организаторов прекращения полета-эксперимента. Ну, никак не мог он перечеркнуть всю долгую подготовку и так подвести задействованных в этой работе людей. Правда, на такой случай был дублирующий экипаж, готовый в случае крайней необходимости сменить основной. Но тут Новиков сильно подставил бы своего товарища. Не мог он пойти на такое!

А когда через два месяца покидали станцию-барокамеру, Михаил аккуратно и тихо собрал все салфетки с запекшейся кровью и запихал их подальше в маленькую личную сумку И никто, никто не узнал о случившемся с ними ЧП. Зачем кому-то там знать о подобных мелочах? Они классно выполнили свое дело, а разбитая голова, пролитая кровь – это все не так важно в святом деле служения покорению космоса…